С. Ван Дайн: Священный скарабей

— Вэнс, — спросил Маркхэм, — что за бумагу вы нашли в кармане Скарлетта?

— Я думаю, это уличающий документ, написанный египетскими иероглифами. Посмотрим.

Он разгладил бумажку на крышке саркофага. Она напоминала письмо, которое Вэнс нашел в кабинете Блисса. Цвет бумаги был тот же, и в нем было четыре ряда иероглифов, начертанных зелеными чернилами. Вэнс изучал документ, тогда как Маркхэм, Хис, который вернулся в музей, и я смотрели на него.

— Давайте, посмотрю, насколько я помню египетский язык, — бормотал Вэнс. — Много лет я уже не читал. Ну… — Он вставил монокль в глаз и наклонился вперед.

«Мерит-Амен, эхаи о эр ю сон маут-и эн мериа-и — шептал он. — Хорошо сделано, Маркхэм! Существительные и прилагательные сходятся, а окончания глаголов…

— Бросьте это, прервал его Маркхэм. Что же там говорится?

— Давайте, я сделаю вам дословный перевод, сказал Вэнс и начал медленно читать: «Возлюбленная Амена. Останусь я здесь, пока придет брат матери моей. Не желаю я, чтобы терпеть положение это. Поместил я в сердце мое должен действовать я для блага наши. Должна узнать вещи все ты позже. Будешь удовлетворена ты, когда мы свободны от заграждает дорогу, счастливы будем мы, ты вместе со мной». Не очень гладко сказано, но так выражались древние египтяне.

— Мне это не представляется особенно понятным, — кисло заметил Хис.

— Но если изложить это должным образом, то получается дьявольский смысл, сержант. Там сказано: «Мерит-Амен. Я жду здесь своего дядю. Я не могу дольше терпеть это положение и я решил предпринять решительные меры ради нашего счастья. Вы позже поймете все и вы простите меня, когда мы освободимся от всех препятствий и будем счастливы вместе». Скажите, сержант, ведь в этом есть смысл?

— И еще какой! — воскликнул Хис. — А вы еще послали этого Сальветера в Бостон.

— Он вернется завтра, — заверил его Вэнс.

— Но послушайте, — сказал Маркхэм, — а что это за письмо, которое вы складывали по кусочкам? И как это письмо попало в карман Скарлетта?

Вэнс сложил старательно бумажку и положил ее в свой бумажник.

— Настало время, — сказал он медленно, — рассказать вам все. Может быть, имея все факты в руках, вы придумаете, что следует делать. Я вижу большие юридические осложнения впереди. Но у нас имеются все улики, на которые мы можем рассчитывать. Вмешательство Скарлетта, события этой ночи расстроили планы убийцы. Во всяком случае, я могу теперь доказать вам невероятную, отвратительную истину.

— Боже милостивый! — воскликнул Маркхэм. — Я понимаю, что вы хотите сказать. Но раньше я должен позвонить в больницу. Может быть, Скарлетт в состоянии нам помочь.

Маркхэм прошел наверх и через несколько минут вернулся.

— Я говорил с доктором, — сказал он. — Шансы Скарлетта плохи. Сотрясение мозга и удушение. Если он и выживет, то во всяком случае будет без сознания недели две.

— Я этого опасался, — грустно сказал Вэнс. — Мы опоздали. Но я не мог рассчитывать на его дон-кихотство, и я предупреждал его.

— Простите меня, — вмешался Хис. — Я все-таки хотел бы знать истину. Почему вы не можете нас в нее посвятить?

— Могу, сержант, — ответил Вэнс, — пройдемте в гостиную. И тогда все холмы и горы перед вами разгладятся, кривое станет прямым и неровное гладким.

Когда мы вошли в гостиную, нас встретил Браш. Он был бледен и испуган.

— Что вас беспокоит? — спросил Вэнс.

— Наверное, сэр, это я виноват, — проговорил лакей. — Это я оставил парадную дверь открытой вчера утром. Я хотел подышать свежим воздухом. Потом вы пришли и сказали, что с мистером Кайлем что-то случилось. Я знаю, что не должен был отпирать двери.

— Можете успокоиться, — сказал Вэнс. — Мы знаем, кто убил мистера Кайля, и можете быть уверены, что убийца не прошел через парадный ход. А теперь вызовите Хани и можете идти к себе в комнату.

Браш едва нас покинул, как в парадной двери скрипнул ключ. Через минуту в дверях гостиной появился д-р Блисс.

— Добрый вечер, — сказал ему Вэнс. — Надеюсь, что мы не мешаем вам? Но есть несколько вопросов, которые мы хотим задать Хани в отсутствие мистера Сальветера.

— Я понимаю, — ответил Блисс с грустным видом. — Так вы знаете о поездке Сальветера в Бостон?

— Он телефонировал мне и спросил, может ли он ехать.

Его желание ехать на север в это время было весьма необычно, — сказал Блисс. — Но я не стал возражать. Атмосфера здесь весьма удручающая, и я сочувствовал его желанию освободиться от нее.