С. Ван Дайн: Ривермонтский Большой приз

— Слушайте, Гарден, — сказал он, что это все за семейные сплетни? По правде сказать, это не особенно уместно.

— Простите за отсутствие манер, старина, — сказал Гарден, — но я хотел, чтобы вы поняли положение. Я терпеть не могу загадок, а сегодня могут произойти некоторые курьезные вещи. Если вы будете знать обстановку заранее, это вас будет меньше беспокоить.

— Премного благодарен и тому подобное, — пробормотал Вэнс.

— Вуд вел себя странно за последние несколько недель, — продолжал Гарден. — Как будто бы его грызет тайная печаль. Он еще бледнее обыкновенного. Часто приходит без причины в мрачном настроении, может быть он влюблен, но он такой скрытный. Никто никогда этого не узнает, даже предмет его симпатии.

— Есть какие-нибудь признаки ненормальности? — спросил Вэнс.

— Нет, — нахмурившись сказал Гарден. — Но у него появилась странная привычка подниматься в сад на крыше, как только он сделает крупную ставку, и он остается там один, пока не выяснится результат.

— В этом нет ничего необычного, — сказал Вэнс. — Многие игроки таковы. Терпеть не могут оставаться на виду, пока не выяснится результат. Простая чувствительность!

— Вы наверное правы, — признал Гарден. — Но я бы хотел, чтобы он играл более умеренно, а не входил в такой азарт.

— Кстати, — спросил Вэнс, — почему вы ожидаете сегодня каких-то курьезных вещей?

— Дело в том, — сказал Гарден, пожимая плечами, — что Вуди за последнее время много проигрывал, а сегодня — день Большого Ривермонтского приза. Я чувствую, что он последний свой доллар поставит на Хладнокровие… Хладнокровие — это одна из лучших лошадей нашего времени, — но с изъяном. Когда она приходит первой, ее обычно дисквалифицируют. У нее дикая страсть к заборам. Поставьте забор поперек дороги за милю от старта, и она без сомнения прибежит первой. А на скачках в Беллей, и в Колорадо, и в Урбане она каждый раз перескакивала через забор. Кроме того, эта лошадь уже немолодая. Ей приходится состязаться с изрядными молодцами. По-моему, это прескверный объект для ставки. Но я чувствую, что этот мой шальной кузен поставит на нее все, что может. А в таком случае, Вэнс, будут осложнения, если Хладнокровие не победит. Это будет каким-то взрывом. Я чувствую его приближение уже неделю.

— Весьма интересное положение, — сказал Вэнс. — Я согласен с вами насчет Хладнокровия. Но я думаю, что вы слишком суровы. Я не так уверен в его непобедимой страсти к заборам. В качестве двухлетки Хладнокровие побивал всех. В три года уже у него были осложнения с ногами, в четыре года он снова выиграл десять крупных скачек. Я, конечно, сам не стал бы на него ставить, я изучал записку вчера вечером, но решил не придерживаться Хладнокровия.

— А вы какую лошадь предпочитаете? — спросил Гарден.

— Лазурную Звезду.

— Лазурную Звезду, — презрительно заметил Гарден. — Да это же аутсайдер! У него слишком слабые ноги. Он не может выдержать скачку в милю с четвертью. Нет. Я бы поставил свои деньги на Любителя Риска.

— Любитель Риска ненадежен, — сказал Вэнс. — Лазурная Звезда побила его в этом году в Санта Аните. Ну, — каждому своя лошадь!

В это время мы услышали звук легких шагов, и в комнату вошел худощавый, бледный молодой человек лет тридцати, слегка сутулый, с обиженным меланхолическим выражением на нервном лице. Пенсне еще увеличивало впечатление физической слабости.

— Привет, Вуди, — воскликнул Гарден. — Как раз во время, к завтраку. Вы знаете Вэнса, нашего славного детектива. А это мистер Ван Дайн, его скромный спутник.

Вуд Свифт приветливо поздоровался с нами, пожал руку кузену, взял бутылку Бургундского вина и налил себе большой стакан, который залпом выпил.

— Боже мой, — воскликнул Гарден. — Как вы переменились, Вуди! Кто же ваша дама?

Лицо Свифта подернулось, точно от боли.

— О, умолкните, Флойд, — раздраженно отозвался он.

— Простите, что же вас сегодня тревожит кроме Хладнокровия?

— Достаточно одной тревоги на целый день. Но я не могу проиграть! — он налил себе еще стакан. — А как тетя Марта?

Гарден прищурился.

— Так, ничего себе. Нервничает, как черт, с утра и курит папиросу за папиросой. Она, наверное, встанет ко времени скачек.

В эту минуту появился Лоу Хаммль. Это был коренастый невысокий человек лет пятидесяти с круглым красным лицом и коротко подстриженными седыми волосами. На нем был полосатый костюм с жилетом шоколадного цвета.

— Вот ваш шотландский виски с содой, — сказал в виде приветствия Гарден. — А вот вдобавок мистер Фило Вэнс и мистер Ван Дайн.