Вячеслав Морочко - Большой приз

Вячеслав Морочко

БОЛЬШОЙ ПРИЗ

Эта история относится к тем временам, когда на разные уголки Обитаемой Зоны Галактики налетали, как гром среди ясного неба, "косяки хроноястребов". Сколько помнит себя человечество, ни одному из его достижений не удалось избежать недостойных рук. "Хроноястребы" были олицетворением того, что когда-то звалось пережитками, но, после освоения хронокосмоса, уже трудно было сказать, откуда эти "пережитки" берутся: из прошлого, настоящего или же будущего. Попросту говоря, эти "ястребы" были "пиратами времени", как были до них морские пираты и пираты воздушные. Ядро "косяка хроноястребов" составляло два человека: "носильщик" и "шеф". "Носильщик" отвечал за аппаратуру, "Шеф" решал, куда и в какое время перемещаться и лично стоял у пульта, висевшего за спиной у "носильщика". Во время "хроноброска" остальная компания их окружала кольцом, составляя плотный косяк. Эти шайки бесчинствовали на планетах и станциях обитаемой зоны, пока для борьбы с ними не были приняты радикальные меры. Наш рассказ - об одном эпизоде, в основе которого - вероятно, забытая многими легенда о ГКСЛ.

* * *

Ермак открыл шкафчик, налил себе чашечку кофе, сел и, сделав глоток, откинулся в кресле. Наслаждение доставляло не только слышать, но и видеть, как играет Левушка. Через открытый иллюминатор внутрь корабля проникал горный воздух. Вечерний свет золотил стены капитанской каюты, спину и руки скрипача. Длинные волосы музыканта вздрагивали в такт с движениями смычка, а вся худая и сгорбленная фигура его слегка раскачивалась. Импровизации Каминского были близки Ермаку. Может быть потому, что росли они в одном интернате, и в их детских воспоминаниях - много общего. Слушая эту музыку, капитан патрульного корабля чувствовал себя немного другим человеком. Скрипач навязывал ему что-то свое. Можно было попробовать не поддаваться, но само это противоборство уже нарушало привычное состояние духа. Скрипач опустил инструмент. - Милый Левушка, - говорил капитан. - Ты великий артист! Играя, ты кажешься мне выше ростом, плечистее. У тебя появляется чемпионская стать, и я забываю, что ты вечно был рохлей. - Если б ты знал, какого каторжного труда требует скрипка, - отвечал музыкант, отходя к раскрытому иллюминатору. - Ермак, объясни, почему у тебя в гостях мне всегда так легко дышится? - Очень просто, - объяснял капитан, потягивая из чашечки кофе и с нежностью глядя на друга, - учитывая случаи газовых атак на патрульные средства со стороны "хроноястребов", инструкция запрещает проветривать корабли в населенных долинах, а из всех разрешенных для этого мест предпочитаю горы. - Выходит, свежестью воздуха я обязан этим бандитам? - усмехнулся Каминский. - Я слышал, их кидает в дрожь при упоминании о Ермаке. О подвигах его знает вся обитаемая зона. И связывают это с тайной ГКСЛ Генератора Комплекса Сверхличности. Народ говорит, что ты раньше был психофизиком, но ушел из большой науки в службу противодействия, чтобы на практике испытать свой прибор. Твоя дерзость не знает границ: ты много раз попадал к "хроноястребам" в плен, но всегда уходил невредимым, и каждая новая экспедиция подтверждает слухи о ГКСЛ, делающем тебя практически неуязвимым. Если б хотя бы на время я мог ощутить в себе мужество, мощь и стремительность Ермака! Ну признайся, разве не ГКСЛ помогает тебе побеждать? - Еще как помогает! - Ермак улыбался. - Только не ГКСЛ, а легенда о нем, которую "хроноястребы" сами и выдумали: у страха глаза велики. Скрипач отвернулся к иллюминатору. "Ты оборудовал на корабле мастерскую, которой позавидует любая лаборатория!" - Мое хобби - кофейные мельницы, - возразил капитан. - Я их сам мастерю. Об этом известно не меньше, чем о приключениях. Я не раз занимал призовые места... - Не надо об этом... - прервал музыкант. - Всем известно, что хобби всего лишь прикрытие. - Левушка, ты ставишь меня в неловкое положение. - Извини. - Каминский вернулся на средину каюты. - Все ясно... Это запретная тема. Считай, что не было разговора. Хочешь сыграю еще? - Конечно. - Каминский поднял скрипку, провел смычком по струне. Зазвучала старинная песня. Музыкант смотрел в одну точку, на светящуюся в закатных лучах белую чашечку в руке капитана. Нежные звуки и этот закат среди гор должны были успокаивать душу, но Левушка чувствовал, с музыкой что-то не ладится. Она уходила из-под контроля. Она выдавала невысказанную обиду, и он ничего не мог с этим сделать.