Фредерик Браун - Смерть тоже ошибается…

— А что там с Майором? Кто-нибудь знает, как он, после того как Кэри вернулся из леса?

— Мы с Кэри посадили его в такси и отправили в отель. К тому времени он уже проспался, но едва стоял на ногах.

— Ясно, — сказал я, и мне немного полегчало. — Хочешь еще пива?

Дядя кивнул, и на сей раз я выпил вместе с ним. Вскоре мы решили, что пора возвращаться, и отправились домой. Больше нам обоим ничего не хотелось.

Утром первым, кого я увидел, не считая дяди Эма, был Армин Вайсс. Пока мы одевались, кто-то крикнул:

— Как, черт возьми, стучаться в полотняную дверь? — и это был Вайсс.

Он сел на один из складных стульев. Его интересовало все, что связано со смертью шимпанзе, и мы ему рассказали. Он уже побеседовал с Хоуги и Мардж и знал в общих чертах факты, но хотел проверить их и убедиться, не сможем ли мы что-нибудь добавить. Особенно его тревожил вопрос, как обезьяне удалось выбраться из клетки, и я был горд, что догадался проверить это и теперь мог объяснить ему, каким образом это произошло.

Вайсс сказал, что никто не видел, как он входил к нам в палатку, так что неважно, на сколько он тут задержится. Пробыл он у нас довольно долго.

Рассказал, что в Цинциннати он, в общем-то, зашел в тупик. О лилипуте по имени Лон Стаффолд выяснил немало, но ничего из того, что он узнал, не было связано с шапито Хобарта. Вайсс явно был не в духе и признал, что все выглядит так, будто он не узнал вообще ничего важного.

— Все упирается в проклятый цирк, — заявил Вайсс. — В любом другом случае место преступления хотя бы остается на одном месте. Ну а здесь что? Убийство происходит в Эвансвилле, а через несколько дней все чертовы декорации и все замешанные в нем люди уже находятся в Саут-Бенде, затем в Форт-Уэйне, а потом… Куда дальше едем?

— Милуоки, — ответил дядя Эм.

Вайсс презрительно усмехнулся:

— Что ж, у меня на машину скидка с учетом дальности пробега. Слушай, Эд, не считая этого дела с обезьяной — а я, честно признаюсь, не понимаю, какое это имеет значение, — ты не заметил ничего странного?

Я рассказал ему, как повел себя Майор Моут в ночь, когда мы искали Сьюзи.

— Это может что-нибудь да значить, — произнес Вайсс. — Хотя он, как ты говоришь, мог просто испугаться вырвавшейся на свободу шимпанзе. Но когда я с ним общался в ночь убийства лилипута, мне тоже показалось, будто он немного напуган. И если тебе интересно, я проверил прошлое Майора Моута вплоть до его прадедов, поскольку он, как и жертва убийства, лилипут. Так вот, Моут никогда не работал в цирке вместе с Лоном Стаффолдом.

Он сдвинул шляпу на затылок и воскликнул:

— Ну и дельце! Все равно что гоняться за черной кошкой в темном переулке, не зная при этом, там ли вообще эта кошка.

Он отказался от выпивки, но потом передумал и выпил стаканчик.

— Я на время задержусь в городе, — сказал Вайсс. — Завтра до полудня буду в отеле «Ардмор». Будь я проклят, если знаю, зачем. Мне тут делать нечего.

Он выпил еще — дядя Эм называл это прощальным кубком — и наконец ушел.

…Наш разговор с Вайссом состоялся в среду утром, а потом наступила ночь со среды на четверг — тринадцатая ночь после убийства лилипута.

Я никогда ее не забуду. Этой ночью произошло третье убийство, которое ужаснуло нас с дядей Эмом. И в эту ночь я увидел привидение.

В тот вечер посетители разошлись рано, и не по какой-то определенной причине, просто так сложилось. К одиннадцати народ на аллее поредел. Зазывалы взялись за последних зрителей, и Мори дал сигнал к бесплатному шоу — прыжку в бассейн в одиннадцать тридцать, — чтобы потом можно было сворачиваться.

После бесплатного шоу к нам в киоск зашли всего несколько человек, и мы закрылись до полуночи. Как обычно, дядя Эм воскликнул:

— Ну, парень?

Он надеялся, что я захочу снова поехать с ним в клуб, но я сказал, что собираюсь немного поиграть на тромбоне.

Я достал инструмент и попробовал сыграть кое-какие аранжировки Дорси, однако они оказались слишком сложными для меня и быстро отбили охоту этим заниматься. В общем, сыграл несколько гамм и арпеджио и бросил это дело. Тромбон звучал плохо, и ощущения от этого возникали неприятные. Нет смысла валять дурака, когда так себя чувствуешь.

Дядя Эм читал, лежа у себя на койке. Вскоре он отложил книгу и принялся наблюдать, как я полирую тромбон и укладываю его обратно в футляр. Дядя молчал, но я знал, о чем он думает.

— Я не утратил к нему интерес, — счел нужным объяснить я. — Просто… ну…