Анна и Сергей Литвиновы - Черно-белый танец

В результате против меня не имелось ни одной улики или свидетельства. А все подозрения в совершении убийства в итоге пали на Арсения Челышева, и он оказался арестован, а позже осужден.

Я, безусловно, являюсь виновным в совершении преступления. Я действительно своими руками убил двух человек – тт. Капитонова Е.И. и Капитонову Г.Б.

Однако должен заметить, что, по сути, это преступление совершила моими руками гр-ка Ирина Егоровна Капитонова – я же только являлся послушным исполнителем всех ее зловещих планов. Гр-ка Капитонова И.Е., явилась вдохновителем и организатором убийства. За это она, наряду со мной, заслуживает самого сурового наказания.

Я же глубоко раскаиваюсь в содеянном и заявляю, что убийство Капитоновых я совершил в состоянии аффекта, не ведая, что творю. А она, Ирина Егоровна, я уверен: ничуть ни в чем не раскаивается, а наслаждается содеянным, проживая в отдельной пятикомнатной квартире в центре Москвы и удовлетворяя свою позорную похотливую страсть с юношей, на 14 лет моложе ее!!

И я полагаю, что для того, чтобы попытаться замести все следы, гр-ка И.Е. Капитонова может не остановиться ни перед чем! И она может даже (с помощью своего сожителя Евгения Сологуба или без него) постараться устранить с лица земли меня – как единственного исполнителя и свидетеля ее зловещего замысла и хладнокровного преступления.

Я думаю, что у нее не дрогнет рука, чтобы безжалостно расправиться еще с одним человеком – то есть со мной!!

Поэтому

Я ЗАВЕЩАЮ:

В случае моей внезапной смерти – возможно, насильственной, а, может, даже не имеющей следов насилия, а просто странной или случайной, – немедленно передать данное чистосердечное признание (написанное в этой тетради в 1 экземпляре) в Генеральную Прокуратуру Союза ССР или другие Компетентные Органы.

Пусть не уйдет от возмездия хищница, безжалостно направившая руку наемного убийцы на своих собственных родителей!

На этом дикая рукопись убийцы, шофера Ильи Валентинова, заканчивалась.

– Боже, какая гадость, – простонала Настя.

Она ощущала настоящую физическую боль. Болело все тело. Ломило руки, сдавливало грудь, было тяжело дышать.

И не хотелось ни говорить, ни думать. Лечь бы, забиться под одеяло, укрыться с головой…

По ее щекам сами собой текли слезы.

– Думаешь… Думаешь, это правда? – через силу спросила она Арсения. Спросила с робкой надеждой. С надеждой, что он рассмеется, скажет, что конечно нет, и он ни во что это не верит… Что в письме написан полный бред… И вообще: никаких событий сегодняшнего дня не было. Был только тягостный сон, и они сейчас проснутся, и будут вместе, втроем: он, она и Николенька…

– Боюсь, что… – вздохнул Арсений. Он обернулся к ней от темного окна. – Боюсь, что он написал правду. Слишком уж… Слишком уж все сходится. Совпадает с тем, что ты мне сказала. Про твою мать и Эжена. И их связь.

Она вытерла слезы. Сейчас ей было совершенно все равно, как она выглядит.

– И что… – начала Настя. – Что ты собираешься с этим делать?

Она смотрела на него снизу вверх, одновременно с испугом и надеждой.

Тетрадка лежала на кухонном столе.

Арсений не ответил. Взял со стола тетрадь. Порвал ее вдоль. Смял один кусок и бросил его в мойку.

Схватил коробок спичек.

Поджог с угла вторую часть тетрадки. Подождал, пока она занялась.

Через пару мгновений она запылала, обжигая ему руки. Арсений кинул ее в мойку. Занялась вся тетрадь. Высоко взметнулось пламя.

Арсений не проронил ни слова, пока догорал дневник убийцы.

– Все, – пробормотал он. – Нет больше никакого «чистосердечного признания».

Непонятно почему, но Настя вдруг почувствовала невероятное облегчение. Будто бы тетрадка была вредным и страшным грызуном, разносчиком чумы – а Арсений уничтожил его.

– А что шофер? – со страхом спросила Настя. – Он… – Ей почему-то вдруг показалось, что с убийцей Арсений поступил, как с тетрадкой: раздавил, уничтожил, сжег его: – Он… Он жив?

– Живой он, живой…

– И ты его не… – Она хотела произнести «не убил», но язык не послушался, не выговорил это слово.

Настя поняла, что ей хотелось бы, чтобы шофер умер – но сама не понимала, чего она больше хотела: отомстить за деда с бабушкой – или того, чтобы он замолчал навеки. Чтобы никто не узнал о ее матери и о позоре их семьи.

– Нет, – твердо сказал Арсений. – Он жив. Но он сам себя покарал. Он превратился в сумасшедшую скотину. Жаль о такого руки марать.

– И ты просто ушел оттуда? – недоверчиво спросила она.