Морис Леблан: Арсен Люпэн в тюрьме

— В его камере?

— Вот именно. Возвращаясь из Америки, во время переезда, мы поддерживали самые лучшие отношения, и смею полагать, что он испытывает некоторую симпатию к тому, кто сумел его арестовать. Если он сможет что-нибудь для меня прояснить, не ставя себя под удар, он без колебаний избавит меня от лишнего путешествия.

Было чуть позднее полудня, когда Ганимар вошел в камеру Арсена Люпэна. Арестант, лежавший на своей койке, издал возглас радости.

— Какая приятная неожиданность! Мой дорогой Ганимар — меня в гостях!

— Собственной персоной.

— Хотелось бы очень многого в том тихом прибежище, которое я временно для себя избрал… И все-таки я ничего не желал бы себе более, чем подобной встречи.

— Ты слишком любезен.

— Да нет же, нет! Мое уважение к тебе вполне искренне.

— Я этим горжусь.

— Я неизменно утверждал: Ганимар — лучший из наших детективов. Он почти равен — видишь, я говорю откровенно, — он почти равен Шерлоку Холмсу. И я в отчаянии, что не могу предложить тебе ничего более достойного, чем этот табурет. И ничего освежающего — даже бокала пива. Уж ты прости, ведь задержался я здесь мимоходом.

Ганимар сел, улыбаясь, и заключенный продолжал, радуясь возможности поболтать:

— Боже, как это приятно, когда твой взор может отдохнуть на лице честного человека! Мне до чертиков надоели физиономии стукачей и легавых, которые по десять раз на день проверяют мои карманы и эту скромную камеру, чтобы убедиться, что я не готовлюсь к побегу. И кто бы мог подумать, что правительство так мною дорожит!

— У него есть на это основания.

— Ну нет! Какое было бы счастье, если бы мне позволили спокойно пожить в своем уголке!

— На чужие средства.

— Не правда ли? Все было бы так просто! Но я заболтался, наговорил кучу глупостей, а ты, может быть, торопишься. Приступим к делу, Ганимар! Чему обязан чести такого посещения?

— Делу Кагорна, — прямо заявил сыщик.

— Стоп! Одну минутку! У меня ведь столько разных дел! Пои-щу-ка в памяти досье дела Кагорна… Ах, вот оно, наконец. Дело Кагорна, замок Малаки, департамент Нижняя Сена. Два. Рубенса, один Ватто и несколько мелких предметов.

— Вот именно, мелких.

— Ох! Ей-богу, все это не так уж важно. Бывает лучше. Но история тебя, вижу, заинтересовала, и для меня этого достаточно… Я слушаю тебя, Ганимар.

— Надо ли тебе говорить о том, как продвигается розыск?

— Нет смысла, я читал утренние газеты. Позволю себе даже сказать, что продвигаетесь вы довольно медленно.

— Именно поэтому я прибегаю к твоей любезности.

— Весь к твоим услугам!

— Для начала: дело действительно направлялось тобой?

— От А до Я.

— Письмо с предупреждением? Телеграмма?

— От твоего покорного слуги. Должны быть, кажется, кое-какие квитанции.

Люпэн раскрыл ящичек столика из некрашеного дерева, который, вместе с табуретом и койкой, составлял всю обстановку камеры, извлек из него два клочка бумаги и протянул их инспектору.

— Вот так штука! — воскликнул тот. — Я-то думал — с тебя не спускают глаз, тебя постоянно обыскивают. На самом же деле ты почитываешь газеты, коллекционируешь почтовые квитанции…

— Ба! Эти люди так недалеки! Они вскрывают подкладку моего пиджака, исследуют подметки моих ботинок, простукивают стены этой каморки, но никому и в голову не приходит, что Люпэн не настолько прост, чтобы избрать столь доступный их взорам тайник. На этом и основывался мой расчет.

Ганимар, развеселившись, воскликнул:

— Странный парень! Ты меня просто ставишь в тупик. Расскажи мне все, как было.

— Ох-ох, какой же ты быстрый! Раскрыть тебе мои тайны… Мои маленькие хитрости… Это очень серьезный шаг.

— Разве я ошибся, рассчитывая на твое доброе расположение?

— Вовсе нет, Ганимар… Поскольку ты настаиваешь… Арсен Люпэн сделал несколько шагов по камере, потом, остановившись, спросил:

— Что ты думаешь о моем письме барону?

— Что ты хотел подразвлечься, повеселить малость публику.

— Ну вот еще! Подразвлечься! Уверяю тебя, Ганимар, я был о тебе лучшего мнения. Стоит ли терять время на такие детские шалости мне, Арсену Люпэну! Разве я стал бы сочинять подобное письмо, если мог ограбить барона, не написав ему? Поймите же, и ты, и прочие, что письмо было необходимейшей отправной точкой, той пружиной, которая привела в движение всю машину. Давай поступим по порядку и подготовим вместе, если не возражаешь, ограбление замка Малаки.

— Слушаю.

— Итак, представим себе основательно запертый замок, забаррикадированный, каким было жилище барона Кагорна. Стану ли я отказываться от предприятия и говорить «прощайте» сокровищам, которыми хочу завладеть, по той причине, что замок, где они содержатся, для меня недоступен?