Уильям Коллинз - Две судьбы

— Позвольте мне предостеречь вас, — сказал он, когда мы расстались. — Ваша мать особенно желает, чтобы вы не знали о плохом состоянии ее здоровья. Она заботится только о вашем счастье. Если она узнает о вашем посещении меня, я не отвечаю за последствия. Придумайте какой хотите предлог, чтобы тотчас увезти ее из Лондона, и, что бы ни чувствовали втайне, сохраняйте веселость в ее присутствии.

В этот вечер я придумал предлог. Его найти было легко, мне стоило только сказать моей бедной матушке об отказе мистрис Ван-Брандт выйти за меня, и для моего предложения уехать из Лондона была понятная причина.

В этот же самый вечер я написал мистрис Ван-Брандт о печальном обстоятельстве, которое стало причиной моего внезапного отъезда, и дал ей знать, что нет никакой необходимости застраховать ее жизнь.

«Мои поверенные (писал я) взялись немедленно устроить дела г-на Ван-Брандта. Через несколько часов он будет в состоянии занять место, предложенное ему».

Последние строчки моего письма уверяли ее в моей неизменной любви и умоляли писать мне до ее отъезда из Англии.

Этим все было сделано. Странно, что в это самое печальное время моей жизни я не чувствовал сильного страдания. Есть границы, и нравственные, и физические, для нашей способности страдать. Я могу только одним способом описать мои ощущения во время несчастий, вновь обрушившихся на меня, — я чувствовал себя как человек оглушенный.

На следующий день мы с матушкой отправились в путь к южному берегу Девоншира.

Через три дня после того, как мы с матушкой поселились в Торкее, я получил от мистрис Ван-Брандт ответ на свое письмо. После первых фраз (сообщавших мне, что Ван-Брандт был освобожден при обстоятельствах, заставлявших мою корреспондентку подозревать жертву с моей стороны) письмо продолжалось в следующих выражениях:

"Новая служба, которую предоставили мистеру Ван-Брандту, обеспечивает нам удобства, если не роскошь в жизни. С того самого времени, как начались мои неприятности, я надеялась вести спокойную жизнь между чужестранцами, от которых можно было скрыть мое фальшивое положение, — не для меня, а для моего ребенка. Большего счастья, которым наслаждаются некоторые женщины, я не должна и не смею домогаться.

Мы уезжаем за границу завтра рано утром. Говорить ли мне вам, в какой части Европы будет мое новое местопребывание?

Нет! Вы, пожалуй, опять мне напишете, и я, пожалуй, отвечу вам. А единственное жалкое вознаграждение, которым я могу отплатить доброму ангелу моей жизни, состоит в том, чтобы помочь ему забыть меня. Какое право имею я занимать незаслуженное место в ваших воспоминаниях? Настанет время, когда вы отдадите ваше сердце женщине достойнее его, чем я. Позвольте мне исчезнуть из вашей жизни, кроме случайного воспоминания, когда вы иногда будете думать о днях, прошедших навсегда.

У меня тоже будет утешение со своей стороны, когда я стану заглядывать в прошлое. Я стала лучше с тех пор, как встретилась с вами. Как долго ни проживу, я всегда буду это помнить.

Да! Влияние ваше на меня с самого начала оказалось влиянием хорошим. Положим, что я поступила дурно (в моем положении), что полюбила вас, — и еще хуже, что призналась в этом, — все-таки эта любовь была невинна, и усилие обуздать ее было по крайней мере честно. Но, кроме этого, сердце говорит мне, что я стала лучше от сочувствия, соединившего нас. Я могу признаться вам, в чем еще не признавалась, — теперь, когда мы разъединены и вряд ли встретимся опять. Когда я свободно предавалась моим лучшим впечатлениям, они влекли меня к вам. Когда душа моя была спокойна и я была в состоянии молиться от чистого и раскаивающегося сердца, я чувствовала, что какая-то невидимая связь притягивала нас все ближе друг к другу. И странно, что это всегда случалось со мной (как и сны, в которых я видела вас), когда я была в разлуке с Ван-Брандтом. В такие времена, в думах или во сне, всегда мне казалось, что я знала вас короче, чем в то время, когда мы встретились лицом к лицу. Желала бы знать, есть ли прежняя жизнь и не были ли мы постоянными товарищами в какой-нибудь сфере тысячу лет тому назад? Это пустые догадки! Пусть для меня будет достаточно помнить, что я стала лучше, познакомившись с вами, — не расспрашивая, как и почему.

Прощайте, мой возлюбленный благодетель, мой единственный друг! Девочка посылает вам поцелуй, а мать подписывается вашей признательной и любящей М. Ван-Брандт".