Морис Леблан - Необычайные приключения Арсена Люпена

Люпен уселся в третье отделение с правой стороны, и тяжелая карета тронулась. Люпен заметил, что проехали набережную и миновали здание суда. Около середины моста С.-Мишель он нажал правой ногой металлическую пластинку в дне кареты. Она тотчас же подалась, и часть дна беззвучно отодвинулась. Люпен заметил, что находится как раз между двумя колесами. Он осторожно выжидал. Карета шагом поднималась по бульвару. На перекрестке она остановилась: упала лошадь какого-то ломового. Движение приостановилось, и улицы быстро запрудились экипажами и омнибусами. Люпен выглянул из кареты. Рядом стояла другая карета. Он приподнял часть каретного днища, оперся ногой на одну из спиц большого колеса и спрыгнул на землю.

Какой-то кучер увидел его, прыснул со смеха и закричал, но голос его был заглушен шумом экипажей, которые опять тронулись вперед. Люпен был уже далеко.

Пробежав несколько шагов, он остановился и огляделся, как бы недоумевая, куда направиться. Потом решившись, засунул руки в карманы и с беззаботным видом прогуливающегося пошел по бульвару.

Стоял прекрасный солнечный осенний день. Кафе были переполнены. Люпен вошел в одно из них и уселся на террасе. Он приказал подать пачку папирос и кружку пива, которое он выпил маленькими глотками, потом он неторопливо закурил одну папиросу, за ней другую, наконец встал и велел слуге позвать управляющего. Когда тот явился, Люпен сказал ему достаточно громко, чтобы все его слышали:

— Сожалею, что забыл свой кошелек. Может быть, имя мое вам достаточно известно, чтобы вы могли поверить мне в долг на несколько дней: я Арсен Люпен.

Управляющий посмотрел на него, думая, что это шутка, но Люпен повторил:

— Я Люпен, арестант из Санте, откуда только что бежал. Смею думать, что мое имя внушает вам некоторое доверие?

И он удалился, провожаемый смехом присутствующих; управляющий и не подумал требовать с него денег.

Люпен шел спокойно вперед, останавливаясь у витрин и беззаботно куря папиросу. Дойдя до бульвара Порт-Рояль, он осмотрелся и прямо пошел по улице, ведущей к Санте.

Вскоре перед ним показались высокие мрачные стены тюрьмы. Люпен подошел к сторожу, стоявшему у ворот, и, приподняв шляпу, спросил:

— Здесь тюрьма Санте?

— Здесь.

— Я хотел бы вернуться в свою камеру. Случайно я покинул на дороге тюремную карету, но я не хотел бы злоупотребить…

— Убирайтесь с вашими шутками! — сердито проворчал сторож.

— Извините, но мне необходимо войти в эту дверь, и если вы помешаете Арсену Люпену переступить ее порог, вы ответите за это, друг мой.

Сторож с изумлением оглядел его с ног до головы, потом молча, как бы нехотя, позвонил. Железная дверь отворилась.

Через несколько минут директор тюрьмы прибежал в канцелярию, жестикулируя и притворяясь взбешенным.

Люпен усмехнулся.

— Ну, ну, не разыгрывайте со мной комедий. Скажите, пожалуйста! Из предосторожности меня перевозят одного в карете, приготовляют удобное для меня загромождение улицы и воображают, что я сейчас же дам тягу и присоединюсь к моим друзьям?! Точно я могу забыть о тех двадцати агентах сыскной полиции, которые провожали меня и пешком, и в карете, и на велосипедах? Недурно бы они меня отделали! Скажите-ка, может быть, вы на это и рассчитывали? — И, пожав плечами, он прибавил: — Пожалуйста, оставьте меня в покое! Когда я захочу бежать, я сумею устроиться без посторонней помощи.

На третий день «Echo de France», положительно превратившееся в официальную хронику подвигов Арсена Люпена, поместило на своих столбцах описание попытки побега Люпена из тюрьмы, приведя даже содержание записок, которыми арестант обменивался со своей таинственной подругой, упомянув о средствах, служивших этой переписке, о соучастии полиции, о прогулке по бульвару и об инциденте в кафе. Все было сообщено читающей публике. Никто не сомневался больше в будущем побеге Люпена. Впрочем, он и сам категорически подтвердил это в разговоре с Бувье на следующий день после происшествия.

Окинув холодным взглядом следователя, подсмеивающийся над его неудачей, Люпен сказал:

— Запомните мои слова и верьте мне: эта попытка бежать составляет лишь часть общего плана моего побега.

— Странно! Я этого не понимаю.

— Да вам и не нужно понимать меня.

И когда следователь опять приступил к допросу, Арсен Люпен воскликнул с усталым видом:

— Господи, Господи! К чему все это? Все эти допросы не имеют никакого значения!