Морис Леблан - Хрустальная пробка

— Очевидно… очевидно… — бормотал ошеломленный слуга… — Она потеряла терпение и ушла. Но каким образом, черт возьми.

— Каким образом? — сказал Люпен. — Не надо быть колдуном, чтобы это знать.

— Как же?

— Через окно! Видишь, оно еще полуоткрыто. Ведь мы на первом этаже, улица почти пустынна вечером… Нет никакого сомнения.

Он осмотрелся вокруг и убедился, что ничего не было взято или переставлено. Впрочем, в комнате не было ничего драгоценного, никакой важной бумаги, которая могла бы оправдать посещение и внезапное исчезновение этой женщины. И все-таки зачем это необъяснимое бегство.

— Сегодня никто не звонил по телефону? — спросил Люпен.

— Нет.

— И писем не было?

— Письмо есть.

— Дай сюда.

— Я, как всегда, положил его на камин.

Комната Люпена сообщалась с гостиной. Но он заставил дверь в эту комнату, и туда можно было попасть только через вестибюль.

Люпен зажег электричество и через секунду заметил:

— Я не вижу письма.

— Но я положил его на камин.

— Ничего тут нет.

— Вы плохо ищете.

Ахил стал искать сам, перемещать предметы, шарить на полу — письма не было.

— Ах, черт возьми! — бормотал он. — Это она, она украла его… А потом, схватив письмо, удрала…

Люпен возразил:

— Ты с ума сошел! Ведь между комнатами нет никакого сообщения!

— Так что же тогда, патрон?

Они оба замолчали, Люпен старался совладать со своим гневом и собраться с мыслями.

Он спросил:

— Ты осмотрел это письмо?

— Да.

— В нем не было ничего особенного?

— Ничего. Обыкновенный конверт и адрес, написанный карандашом.

— Ага!.. Карандашом?

— Да. Как будто наспех написано, скорее нацарапано.

— Какой был адрес? Ты запомнил? — спросил тревожно Люпен.

— Да, запомнил.

— Говори! Говори скорее!

— «Господину де Бомону Мишелю».

Люпен яростно схватил своего слугу.

— Там было написано «де Бомон»? Ты уверен? и «Мишель» после «Бомон»?

— Совершенно уверен.

— Ах! — пробормотал Люпен сдавленным голосом… — Это письмо от Жильбера!

Он замер. Лицо его стало бледным. Никакого сомнения, письмо от Жильбера. Это была та формула, по которой Жильбер уже несколько лет с ним переписывался. Наконец-то он нашел возможность — ценою каких хитростей и скольких ожиданий — нашел возможность послать из глубины тюремной одиночки письмо. И его перехватили! Что в нем такое было? Какие инструкции давал несчастный пленник? О какой помощи умолял? Какой проект действий предлагал?

Люпен осмотрел комнату, в которой он хранил важные бумаги. Но так как замки были не тронуты, пришлось допустить, что другой цели, как достать это письмо, у незнакомки не было.

Стараясь сохранить спокойствие, он начал:

— Письмо пришло в то время, как эта женщина была здесь?

— В то самое время. Консьерж в эту самую минуту позвонил.

— Она могла видеть конверт?

— Да.

Вывод напрашивался сам собой. Оставалось разрешить вопрос, как этой женщине удалось совершить кражу. Что ж она, снаружи перелезла из одного окна в другое? Невозможно! Люпен нашел окна своей комнаты закрытыми. Она открыла дверь? Тоже невозможно. Дверь была замкнута двумя висячими замками.

Но ведь нельзя было проникнуть через стену? Чтобы куда-нибудь войти и выйти, надо иметь какую-нибудь лазейку, и так как дело было сделано в несколько минут, надо было, чтобы в данном случае лазейка была наружная, уже приготовленная заранее в стене и известна этой женщине. Это предположение упрощало розыски, сосредоточивая их на двери, так как стена, вдоль которой не было ни камина, ни шкафа, не могла скрывать никакого прохода.

Люпен вернулся в гостиную и начал медленно изучать дверь. Вдруг он вздрогнул. При первом же взгляде на нее он установил, что одна из шести дощечек, вставленных между поперечными полосками, находилась не на своем месте, и свет падал на нее косвенно. Нагнувшись, он увидел два маленьких кусочка железной проволоки, которые торчали с обеих сторон, позади рамы для портрета, и поддерживали дощечку. Нужно было их только вынуть, и дощечка отлетела.

Ахил испустил крик изумления. Но Люпен заметил:

— Ну, и что толку? Чего мы добились? Через такой четырехугольник в пятнадцать или восемнадцать сантиметров в длину и сорок в вышину ведь не могла пролезть женщина, как бы тоща она ни была. Ведь этого не мог бы сделать и десятилетний ребенок!

— Но она могла просунуть руку и снять замок.

— Нижний замок, да, — сказал Люпен, — но не верхний, расстояние слишком велико. Попробуй сам, ты увидишь.