Морис Леблан - Восемь ударов стенных часов

Затем он направился в свою комнату и проспал там некоторое время. Стук в дверь вдруг разбудил его.

— Вы!.. Вы!.. — прошептал он, когда, открыв двери, увидел на пороге Гортензию.

Они молча, пожимая друг другу руки, вглядывались один в другого, проникнутые глубокой радостью по поводу этой встречи. Наконец он сказал:

— Хорошо я сделал, что приехал?

— Да, — ответила она мягко, — да… я вас ждала.

— Жаль, что вы не выписали меня несколько раньше. События пошли ускоренным темпом. Я сейчас не знаю, что случится с Жеромом Вижналом и Натали де Горн.

— Как, вы еще не знаете? — живо перебила она его.

— Что именно?

— Их арестовали. Они пытались уехать скорым поездом.

— Ну, арестовать их еще не могли, — возразил Ренин, — сначала надо допросить.

— Их в настоящую минуту и допрашивают. Полиция ведет следствие.

— Где?

— В замке. Но они невиновны… Ведь они невиновны? Не так ли?

Он ответил:

— Пока, дорогой друг, я еще точно не знаю. Но скажу вам откровенно, что все против них… Один только факт за них… Тот, что все слишком против них. Неправдоподобно это обилие улик! А в общем — темная и запутанная история!

— Тогда?

— Я, право, не знаю.

— Но у вас имеется план действий?

— Пока нет! Вот если б я мог повидать этого Жерома и эту Натали и послушать, что они говорят в свое оправдание! Но вы понимаете, что мне не позволят ни их допросить, ни присутствовать при их допросе. Впрочем, вероятно, допрос уже кончился.

— Он кончен в замке, но будет продолжаться в Колодезе.

— Их поведут туда? — живо спросил он.

— Да… Так, по крайней мере, говорил один из шоферов, привезший представителей власти.

— В таком случае, — воскликнул Ренин, — все устраивается отлично. Мы будем на первых местах. Мы увидим и услышим решительно все. Быть может, пустое обстоятельство поможет нам распутать это дело. Мы можем надеяться! Идем, дорогой друг.

Он повел ее по кратчайшей дороге, по которой ходил уже утром, к усадьбе де Горна. Жандармы провели по снегу рядом с оставленными следами тропинку. Случай помог Гортензии и Ренину незаметно пробраться в дом через боковое окно. По внутренней винтовой лестнице они взобрались в маленькое помещение с круглым окном, выходящим в большой зал дома. Еще утром Ренин заметил это окно, затянутое изнутри куском материи. Он раздвинул ткань и вырезал в окне одно из стекол.

Через несколько минут около дома вблизи колодца послышались голоса. Затем в зал вошли люди. Жандармы ввели молодого человека высокого роста.

— Жером Вижнал! — шепнула Гортензия.

— Да, — ответил Ренин, — госпожу де Горн, вероятно, допрашивают наверху, в ее комнате.

Прошло минут пятнадцать. С верхнего этажа спустились вниз товарищ прокурора, его секретарь, полицейский комиссар и два жандарма.

Затем была введена в зал госпожа де Горн, и товарищ прокурора предложил Жерому Вижналу подойти к столу.

Жером не обнаруживал признаков беспокойства. Лицо его, напротив, было полно решимости. Казалось, была абсолютно спокойна и маленькая Натали, хотя глаза ее лихорадочно горели.

Товарищ прокурора, осмотрев мебель и следы борьбы в комнате, предложил ей сесть и сказал Жерому:

— Пока я вам предложил очень мало вопросов. Сейчас я произвожу лишь предварительное расследование, которое будет продолжать судебный следователь. Как вы могли сами заметить, у меня имелись серьезные основания для того, чтобы просить вас и госпожу де Горн прервать начатое вами путешествие. В настоящую минуту вам надлежит опровергнуть собранные против вас тяжкие улики. Я прошу вас рассказать мне всю правду.

— Господин товарищ прокурора, — ответил Жером, — эти улики меня ничуть не беспокоят. Правда будет сильнее всех тех неправд, которые выдвинул против меня ряд случайностей. Вот она!

Он задумался и затем начал искренне и ясно рассказывать:

— Я глубоко люблю госпожу де Горн. Я полюбил ее с первой минуты, когда встретился с нею, но, невзирая на всю силу моей страсти, вполне владел всегда собой и имел в виду лишь ее счастье. Я ее не только люблю, но и глубоко уважаю. Она вам, вероятно, сказала, а я повторю: госпожа де Горн и я впервые заговорили друг с другом в эту ночь.

Он продолжал глухим голосом:

— Я ее уважал тем более, что она была так несчастна. Всем известно, что ее жизнь сплошная пытка. Муж ее преследовал и ревновал с дикой жестокостью. Допросите прислугу. Она вам сообщит, что пришлось перенести Натали де Горн, как ее били и поминутно оскорбляли. Я хотел положить предел этим страданиям. Три раза я обращался к старику де Горну, но он, оказывается, также ненавидел свою сноху, как все низкое ненавидит все высокое и благородное! Тогда я решил подействовать непосредственно на Матиаса де Горна. Моя выходка была необычная, своеобразная, но нужно знать личность этого человека. Клянусь вам, господин товарищ прокурора, что в тот вечер у меня было единственное намерение — поговорить с Матиасом. Я знал кое-что из его жизни и этим хотел воспользоваться. Если дело повернулось несколько иначе, не моя в том вина. Итак, я пришел к нему до девяти часов вечера. Прислуга, я это знал, отсутствовала. Матиас сам открыл мне двери. Он был один.