Морис Леблан - Восемь ударов стенных часов

Его стали спрашивать:

— Что там такое? Что вы видите?

Он повернулся и сказал:

— Я был уверен, что если д'Имбреваль не отвечал, то потому, что серьезное происшествие мешало ему сделать это.

— Происшествие?

— Да, надо полагать, что д'Имбреваль ранен или… умер.

— Как умер? — послышались крики. — Он только что нас покинул.

Ренин вынул перочинный ножик, взломал замок и открыл двери кабинки.

Послышались крики ужаса. Господин д'Имбреваль лежал на полу лицом вниз, судорожно сжимая в руках газету. Спина его была вся в крови.

— О, — сказал кто-то, — он себя убил!

— Как мог он себя убить? — возразил Ренин. — Рана ведь нанесена в спину. Да и здесь нет никакого оружия.

Игроки запротестовали:

— Преступление?.. Это же невозможно. Здесь никого не было. Мы бы видели.

Со всех сторон сбежались дачники. Ренин пустил в кабинку только доктора. Врач удостоверил, что д'Имбреваль убит ударом кинжала.

В этот момент прибыли мэр и полицейский. Они выполнили нужные формальности и унесли труп. Кто-то побежал предупредить жену покойного, которая опять появилась на своем балконе.

Итак, трагедия совершилась. Невозможно было понять, как человек, запершийся в кабинке, мог быть убит почти на глазах у десятков свидетелей. Ведь дверь кабинки оказалась запертой и никто туда не входил. Кинжал, которым воспользовался убийца, не был найден. Казалось, что это какой-то фокус, а между тем дело шло об ужаснейшем преступлении.

Волнение Гортензии было неописуемо. Впервые за время ее знакомства с Рениным ей пришлось так близко видеть совершенное преступление. Она шептала:

— Какой ужас!.. Несчастный! Ренин, этого вы были бессильны спасти!.. Самое ужасное заключается в том, что мы могли его спасти, так как знали о заговоре.

Ренин дал ей понюхать нашатырного спирта и, когда она успокоилась, сказал ей, одновременно наблюдая за молодой женщиной:

— Вы, следовательно, полагаете, что есть связь между этим убийством и тем заговором, о котором мы узнали?

— Ну, конечно, — ответила она с удивлением.

— Значит, имея в виду, что заговор задуман мужем против жены своей или женой против мужа, вы думаете, что госпожа д'Имбреваль?..

— О нет, это невозможно, — возразила она, — во-первых, госпожа д'Имбреваль не покидала своего помещения… во-вторых, я никогда не поверю, чтобы эта прелестная женщина была способна на это… нет, нет, здесь нечто другое.

— Что же именно?

— Я не знаю… Возможно, что разговор между братом и сестрой по телефону был плохо понят… Ведь преступление совершено в других условиях, в другое время… в другом месте.

— Значит, — заметил Ренин, — обе истории не находятся ни в какой связи?

— Ах, — прошептала она, — ничего решительно нельзя понять. Все это так странно.

Ренин начал иронизировать:

— Мой ученик сегодня не делает мне чести…

— То есть как?

— Судите сами: вся эта драма развернулась, можно сказать, на наших глазах, а вы в ней ничего не понимаете и ничего не можете разгадать. Точно дело происходит Бог знает где.

Гортензия сконфузилась.

— Что вы говорите! Неужели вы что-нибудь разгадали? По каким же признакам?

Он посмотрел на свои часы.

— Я не все понял. Преступление во всей его внезапности — да! Но его психология пока еще мне не ясна. Сейчас двенадцать часов. Брат и сестра, видя, что на свидание к «Трем Матильдам» никто не является, вероятно, приедут сюда. Не думаете ли вы, что мы скоро распутаем все это дело и поймем его связь с убийством д'Имбреваля?

Они пошли по набережной, вдоль которой расположились дачи. У одной дачи они заметили много любопытных. Два таможенных солдата стояли у дверей дачи и никого туда не пускали. Через толпу быстро пробирался мэр. Он возвращался с почты, откуда телефонировал в Гавр. Ему ответили, что прокурор и судебный следователь в скором времени прибудут в Этрета.

— Мы имеем время, чтобы позавтракать, — сказал Ренин. — Трагедия не разыграется раньше двух-трех часов. Думаю, что выйдет очень интересно.

Они поторопились позавтракать. Гортензия, возбужденная и взволнованная желанием все скорей узнать, засыпала Ренина вопросами. Он отвечал уклончиво и все поглядывал по направлению набережной, которая виднелась через окна столовой.

— Вы их ожидаете?

— Да, брата и сестру.

— Вы полагаете, что они рискнут?..

— Внимание! Вот и они!

Он быстро вышел.

По главной улице неуверенно шли мужчина и женщина, точно были здесь впервые. Брат был маленький, худенький человек с автомобильной фуражкой на голове. Сестра, тоже маленькая, но довольно полная, хотя и в летах уже, все же сохранила следы своей былой красоты, как это можно было заметить через вуалетку, прикрывавшую ее лицо.