Николай Псурцев - Супермен

Какое-то время Света смотрела на него насуплено, обиженно, а потом хмыкнула неожиданно для себя, потом руку ко рту поднесла, подступающий смех сдерживая, но поздно, вздрогнули плечи, и она засмеялась вслед за Ружиным, легко, без смущения, как давно не смеялась, как в детстве…

– Я хочу есть,- сказал Ружин, отнимая ладони от щек. Я зверски хочу есть.

– И я хочу есть,- переводя дыхание, заявила Света.- Только еще зверистей.

– Как? Как? - не понял Ружин.

Они неторопливо шли по ресторанному залу, круглому, пустому, разноцветные скатерти, белые, голубые, красные, форсистые стулья, спинки круто выгнуты, ножки тощие, ниточки, как лапки паучьи. Впереди метрдотель, в темном костюме с бордовой бабочкой, высокий, тонкорукий, голова чуть назад откинута, вышагивает как манекенщик, вольно, слегка подпрыгивая, за ним Света озирается со скрытым любопытством, а за ними Ружин, руки в карманах, вид беспечный, но это напоказ, а самому не по себе, вроде как окрика ждет, мол, нельзя сюда, мол, кончилось твое время, в пельменной, мусорок, похаваешь… Но нет, вот остановился метрдотель, указал на стол, сказал вежливо:

– Пожалуйста.- И при этом во второй раз уже на Ружина внимательно посмотрел, глаза черные, словно подведенные, брови высокие, будто заново нарисованные, и оттого взгляд у метрдотеля печально-скорбный, как у Пьеро.

– Не узнаешь? - спросил Ружин, усаживаясь.

– Почему не узнаю? - легко откликнулся метрдотель.- Узнаю. Как не узнать. Гуляли славно, громко. Любимое место ваше было после "Солнечного". Так?

– Так,- кивнул Ружин.- Все верно ты говоришь. Про мои дела слыхал?

– Болтали что-то.

– Мог бы и не пустить,- усмехнулся Ружин.- Почему пустил?

– Кто знает, как жизнь повернется,- философски заметил метрдотель.- Я в людях разбираюсь. Глаза у вас не потухшие, устремленные, на борьбу нацеленные.

Ружин удивленно вскинул брови, покрутил головой, хмыкнул.

– Пришли-ка официанта,- попросил он.- Я зверски хочу есть, а вот дама моя,- он кивнул на Свету,- еще зверистей.

– Что? Что? - наклонился метрдотель.

– А она не останется? Уйдет? - осторожно спросила Света, аккуратно отрезая кусочек мяса.

– Кто? - поинтересовался Ружин и разлил но фужерам минеральную воду.

– Ну эта, которая с зубами…

– А,- ухмыльнулся Ружин.- Конечно. Она же все поняла.

– Насовсем уйдет? - Света, не поднимая глаз, сосредоточенно кромсала мясо.

– Наверное,- Ружин пожал плечами.- А если и придет, мы ее не пустим.

– Мы…- растерянно повторила Света.

Ружин замер, фужер так и не донес до губ, но и смотрел он не на Свету, а куда-то за нее, поверх ее плеча, улыбался. Она медленно обернулась.

Сбоку от эстрады темнела дверь, маленькая, неприметная, и возле нее стоял Горохов, он придерживал дверь, чтобы она не закрылась, и что-то говорил неизвестно кому, тому, кто за этой самой дверью находился, говорил почтительно, тихо, чуть подавшись вперед, словно вышколенный официант в дорогом ресторане. Потом он мягко прикрыл дверь, повел плечами, распрямился и направился в зал, с ленцой, вразвалку, другой человек, раскованный, знающий себе цену, Ружин встал. Горохов уловил движение, повернулся в его сторону, застыл на полушаге, быстро обернулся назад, на дверь, потом по залу глазами пробежался цепко, профессионально и только после этого сотворил улыбку на лице, приветливую, узнающую. Ружин усмехнулся.

– Я рад тебя видеть,- сказал он.

– Я тоже,- бодренько отозвался Горохов.

– Не ври,- сказал Ружин.- Мне не надо врать. Я умный.

– Я помню,- кивнул Горохов.- Помню.

– И все равно я рад,- Ружин протянул руку. Горохов торопливо пожал ее. Как ребята? Все живы? Здоровы?

– Да,- радостно ответил Горохов.- Все живы-здоровы.

– Ну и замечательно.

– Конечно. Это самое главное, когда все живы и здоровы…

– Я вот тут завтракаю.- Ружин махнул рукой за спину.- Давно не бывал.

– Да, здесь неплохо,- согласился Горохов.- Уютно. Кухня хорошая. Я вот тоже решил, дай, думаю, позавтракаю. Вкусно.

– Уже уходишь?

– Да не совсем,- поспешно откликнулся Горохов.- Еще кофе… Ружин увидел, как неприметная дверка возле эстрады открылась и кто-то вышел из нее, двое. Ружин узнал Рудакова и прокурора Ситникова.

– Не будет тебе кофе, Горохов,- сообщил он. Горохов оглянулся и опять превратился в вышколенного официанта, развернулся суетливо, плечи упали, подтаяли словно, голова вперед подалась, навстречу.

– Что с тобой? - искренне удивился Ружин. Горохов вздрогнул, но не обернулся.