Жорж Сименон - Братья Рико

В то утро, как обычно, его разбудили дрозды. Но теперь он на них больше не злился. Раньше они выводили его из терпения, особенно пока он не привык к здешнему климату и не мог из-за жары уснуть до двух-трех часов ночи.

Птицы начинали верещать с восходом солнца. Здесь, во Флориде, рассвета как бы и не было вовсе: солнце всходило мгновенно, небо вдруг заливал золотой свет, а воздух становился влажным и дрожал от щебетания птиц.

Он не знал, где они вили гнезда, и даже не мог сказать, действительно ли это были дрозды. Вот уже десять лет он называл их так, все собираясь выяснить, какие это птицы, и все забывал это сделать. Лоис, маленькая негритянка, называла их по-своему, но слово это он не мог произнести даже по складам. Птицы были крупнее, чем северные дрозды, с тремя или четырьмя цветными перьями. Сначала на лужайке поблизости от окон появлялась одна и та же пара и начинала пронзительную перекличку.

Эдди просыпался не сразу. Сквозь сон он ощущал, как наступает день, и это ощущение было приятным. Неведомо откуда прилетали и другие дрозды, должно быть из соседних садов. Одному Богу известно, почему они выбрали для утренних свиданий именно его сад!

С птичьим гомоном в его сновидения вторгался внешний мир. К грезам примешивались частицы реального. Море было спокойно. Слышался только шорох легкой волны. Она возникла возле самого пляжа, оставляя на песке блестящую кайму, увлекая за собой тысячи ракушек.

Накануне звонил Фил. У Эдди было всегда неспокойно на душе, когда Фил давал о себе знать. На этот раз звонок был из Майами. Сначала Фил говорил об одном человеке, но имени не называл. В разговорах по телефону Фил вообще редко упоминал имена.

— Это ты, Эдди?

— Я.

— Говорит Фил.

Ни одного лишнего слова. Это его обычная манера.

Даже говоря из кабины где-нибудь в баре. Фил все равно взвешивал каждую фразу.

— Дома все в порядке?

— Все хорошо, — ответил Эдди Рико.

Почему это Фил замолкает посреди самой невинной фразы? Даже если с ним разговариваешь и не по телефону. У человека поневоле возникало впечатление, будто ему не доверяют, хотят от него что-то скрыть.

— Как здоровье жены?

— Все хорошо, спасибо.

— Неприятностей нет?

— Нет, все в порядке.

Разве они не знают, что в секторе Рико все всегда обстоит благополучно?

— Посылаю к тебе одного парня. Жди его завтра утром. Так бывало не раз.

— Пусть он поменьше выходит из дому… Как бы ему не вздумалось пойти прогуляться…

— Я это учту.

— Вероятно, завтра ко мне сюда приедет Сид.

— Вот как!

— Не исключено, что он захочет тебя увидеть.

В этих словах не было ничего тревожного или из ряда вон выходящего. Но Эдди никогда не мог привыкнуть ни к поведению Бостона Фила, ни к его манере говорить.

Он уже не мог заснуть и сквозь легкую дрему по-прежнему слышал щебетание дроздов и шум моря. В саду с кокосовой пальмы сорвался орех и упал на траву. Почти тотчас же в соседней комнате, дверь которой всегда оставляли полуоткрытой, зашевелилась Бэби.

Бэби была самой младшей из его дочерей. Ей дали имя Лилиан, но старшие девочки сразу прозвали ее Бэби. Это ему не нравилось. В своем доме он не терпел никаких кличек. Но что поделаешь с детворой? Кончилось тем, что малышку все стали так называть.

Бэби заворочалась в кроватке, что-то мурлыча себе под нос. Эдди знал, что его жена, чья кровать стояла рядом с его кроватью, тоже проснулась. Так бывало каждое утро.

Хотя Бэби уже минуло три года, она до сих пор еще не научилась говорить и невнятно произносила всего несколько слов. Но эта малютка с кукольным личиком была самой красивой из трех его дочерей.

— Надо надеяться, что со временем все наладится, — успокаивал врач.

Но верил ли он в это сам? Эдди не доверял врачам.

Почти так же, как и Филу. А Бэби продолжала ворковать.

Если не подойти к ней еще пять минут, она начнет плакать.

Эдди редко приходилось будить жену. Лежа с закрытыми глазами, он слышал, как она со вздохом отбросила одеяло, поставила босые ноги на коврик и еще несколько минут сидела на краю кровати, массируя лицо и тело, прежде чем протянуть руку за халатом. В это время до него неизменно легким дуновением доносился запах ее тела, запах, который он так любил. В общем, Эдди чувствовал себя счастливым человеком.

Жена бесшумно, на цыпочках прошла в комнату Бэби и осторожно прикрыла за собой дверь. Она догадывалась, что муж не спит, но такова была сила привычки. Впрочем, он часто после этого опять засыпал и уже не слышал, как пробуждались старшие дочери — Кристин и Эмили, комната которых находилась подальше. Не слышал он больше и дроздов. В это утро он несколько мгновений вспоминал о Бостоне Филе, звонившем ему накануне из Майами, а потом забылся сладким утренним сном.