Жорж Сименон - Смерть Беллы

Фостер Льюис — так звали незнакомца — ничего не сказал. Он ни разу не вставил ни единого слова. Вероятно, при допросе он присутствует неофициально. Эшби не знал законов, но предполагал, что официальное освидетельствование производится в другом месте — в больнице или кабинете врача — и не при девушке, пусть даже секретаршей коронера. В сущности, с какой стати Райен вздумал показывать его психиатру? Разве поведение Эшби показалось коронеру ненормальным? Или просто он считает, что Белла могла быть убита только человеком психически неуравновешенным, вот ему и потребовалось мнение эксперта обо всех подозреваемых? Спенсер пока еще не задавался подобными проблемами. Опять пошли прежние вопросы и ответы.

— В котором часу это было?

— Не знаю.

— Приблизительно?

— Не имею ни малейшего понятия.

— …

— …

— По возвращении из кино?

— …

Они перебрасывались репликами. Дело шло к концу.

— Она была в шляпке и в пальто?

— Да.

— Как?

Он ответил наобум. И ошибся. Пришлось поправиться.

— Простите. Я хотел сказать, что на ней был темный берет.

— Вы в этом уверены?

— Да.

— Вы не помните, при ней была сумочка?

— У нее были поклонники?

— У нее были друзья и подруги.

Теперь он знает, что это не правда. Она занималась любовью по меньшей мере с двумя парнями. Впрочем, в газете об этом сказано иными словами, и, возможно, все это было не так уж серьезно.

— О чем вы думаете?

— Ни о чем.

— Вы не знаете, кто-нибудь ухаживал за ней особенно настойчиво?

— Я…

— Слушаю вас. Вы?..

— Я должен отвечать так же, как в прошлый раз?

— Отвечайте правду.

— Я читал газеты.

— Значит, вам известно, что у нее были поклонники.

— Да.

— Как вы отнеслись к этому, когда узнали?

— Не сразу поверил.

— Почему?

Они совершенно отступили от текста. И тот, и другой сбились. Спенсер теперь импровизировал; глядя Райену в глаза, он объявил:

— Потому что я долго верил в честность мужчин и порядочность девушек.

— Вы хотите сказать, что утратили эту веру?

— В отношении Беллы Шерман, разумеется. Вы ведь знаете факты?

— А вы? — спросил коронер, приблизив к нему полное, лоснящееся лицо.

Перешли к другой серии вопросов, которые были записаны у Райена на листе бумаги чьим-то чужим, не его почерком. Прежде чем идти дальше, он оглянулся на Фостера Льюиса, который с отсутствующим видом по-прежнему сидел в углу; потом весьма неловко объявил:

— Полагаю, мисс Меллер, вы можете вернуться к себе в кабинет и перепечатать эту часть допроса.

Как он зовет ее наедине? У нее большие глаза, пухлые губы и груди, пухлый зад, которым она вертит на ходу.

Поравнявшись с Эшби, она окинула его вызывающим взглядом, который был у нее, должно быть, наготове для всех мужчин, и, покачивая бедрами, скрылась в соседней комнате, оставив дверь полуоткрытой.

Эшби чувствовал себя совершенно непринужденно.

Он даже подошел к столу, чуть не под носом у коронера выбил трубку в пепельницу, куда тот стряхивал пепел своей сигары, потом набил трубку, раскурил ее, вернулся в кресло и закинул ногу на ногу в подражание безмолвному незнакомцу с волосами ежиком.

— Заметьте, я не буду больше записывать ваши ответы. Я собираюсь задать вам несколько вопросов более личного свойства. — Казалось, он ждет, что Эшби станет возражать, но тот промолчал. — Прежде всего позвольте узнать, от чего умер ваш отец?

Он это знает. Скорее всего, это написано на лежащей перед ним бумаге, которую он с трудом читает, — почерк мелкий, неразборчивый. Зачем ему надо, чтобы Спенсер сам сказал? Чтобы проследить за выражением его лица?

Эшби, желая показать, что все понимает, повернулся для ответа к тому углу, где сидел Льюис.

— Мой отец покончил самоубийством, выстрелив себе в рот из пистолета.

Фостер Льюис хранил безучастный, отсутствующий вид, но Райен чуть заметно покивал ему головой, словно учитель, подбадривающий любимого ученика на экзамене.

— Вы знаете, отчего он так поступил?

— Вероятно, не хотел больше жить, не правда ли?

— Я имею в виду, он запутался в делах или оказался перед каким-нибудь неодолимым препятствием?

— Если верить моим родным, он растранжирил свое состояние и большую часть состояния матери.

— Вы очень любили отца, мистер Эшби?

— Я его мало знал.

— Он редко бывал дома?

— Просто я почти все время находился в школе-интернате.

Именно к таким вопросам он и приготовился, как только заметил этот лист и выражение лица Райена.