Жорж Сименон - Смерть Беллы

— Не могли бы вы, миссис Эшби, написать мне список семей, с которыми вы познакомили мисс Шерман?

— Хоть сейчас. Их не больше десятка. Те, где нет мужчин, тоже указать?

В сущности, не так уж она простодушна.

— Нет, эти можете не указывать.

Кристина отошла к секретеру, стоявшему в углу возле камина; Эверелл повернулся к Эшби и как бы между прочим заметил:

— Вы, наверно, мало спали нынче ночью.

Этот хоть не расставляет ему ловушек.

— Точно. Можно сказать, не спал вовсе — не сон, а сплошные кошмары.

— Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, вы мало общались с девушками.

— Совсем не общался. Так уж вышло, что я ни разу не попадал в школу со смешанным обучением. А из-за школьной парты я сразу переместился за учительскую кафедру.

— Мне очень приглянулся ваш, как вы его зовете, закуток. Вы не будете возражать, если я там побываю еще раз?

Неужели и он, как другие, окажется врагом? Спенсеру не верилось. Он был рад оказать лейтенанту любезность, принять его в своем уголке.

Эверелл со стаканом в руке затворил за собой дверь.

— Это кресло попало в дом благодаря вам, не так ли?

— Как вы угадали?

Эверелл всем своим видом выразил, что это нетрудно.

Эшби понимал, что он имеет в виду.

— Это единственная вещь, доставшаяся мне в наследство от отца.

— Ваш отец давно умер?

— Лет двадцать назад.

— Позвольте спросить — от чего?

Эшби поколебался, обвел глазами комнату, словно советуясь с привычными вещами, и наконец повернулся к Эвереллу.

— Он ушел из жизни добровольно. — Ему самому показалось странным, как он выговорил эти слова; покачав головой, он добавил:

— Видите ли, он был, как говорится, из хорошей семьи. Женился на девушке, принадлежавшей к еще более блестящей семье. Так он, во всяком случае, рассказывал. А поведение моего отца не имело ничего общего с тем, чего от него ждали. — Спенсер небрежно кивнул на бутылку, которую принес с собой. — Особенно в смысле этого. Когда он понял, что вот-вот скатится на самое дно…

Он замолчал. Лейтенант понял.

— Ваша мать еще жива?

— Не знаю. Думаю, что жива.

Даже если это движение было умышленным, в нем сквозила бесконечная деликатность: Эверелл как бы машинально провел рукой по коже старого кресла, словно оно было живое.

Было половина четвертого: в гостиной стало темнее, но лампы еще не зажгли. Электричество не горело ни в коридоре, ни в других комнатах, нигде в доме, кроме спальни, откуда проникал розовый свет и доносились привычные звуки: Кристина переодевалась перед уходом.

Лорейн должна была приехать нью-йоркским поездом в четыре двадцать; до вокзала мили две. Кристина собиралась на вокзал одна. Спенсер, полузакрыв глаза, сидел у камина, где догорало полено, и время от времени попыхивал трубкой. За окнами медленно вступала в свои права зимняя ночь, и блеск редких огней становился с каждой минутой все ярче.

Кристина, наверно, сидела на краю кровати в, сняв домашние туфли, собиралась надеть ботинки, как вдруг два огня, еще белее и ослепительнее, чем остальные, словно ворвались в комнату, на секунду высветили часть потолка и, описав кривую, остановились перед домом Кацев. Эшби узнал машину м-ра Каца: шофер распахнул и захлопнул дверцы. Эта машина быстроходнее других, от нее меньше шуму, да и катится она как-то по-другому.

Может быть, м-р Кац приехал всего на несколько часов, может быть, на несколько дней, кто знает. Спенсер поглядел на окна: интересно, слышала ли Шейла, что приехал муж, пошла ли ему навстречу?

Как странно: они соседи, а имя ее он узнал из газет!

Теперь, когда ему известно, как ее зовут, она кажется ему еще экзотичнее; ему нравится воображать, что она родом из какой-нибудь древней еврейской семьи, обосновавшейся на берегу Босфора, в Пере. Он ушел в дремоту, не пытаясь стряхнуть с себя оцепенение. Едва, словно утихомирившиеся огромные псы, погасли фары лимузина, как на холм въехала другая, более шумная машина; это был пикап, на боку у него красовались фамилия и адрес нью-йоркского слесаря. Из пикапа вышли трое мужчин; низенький, круглый в своей шубе Кац с порога замахал руками, объясняя, чего он от них хочет. Наверняка он узнал в Нью-Йорке об убийстве Беллы и поспешил привезти специалистов, чтобы поставить дома усовершенствованные замки, а может быть, провести сигнализацию.

— Я не опаздываю? — спросила Кристина, продолжая возиться в спальне.

Не успел он ответить, как в дверь забарабанили так, что она заходила ходуном. Спенсер бросился отворять и удивился, оказавшись нос к носу с незнакомой женщиной, которая ростом и телосложением не уступала ему; лицо ее показалось ему мужеподобным; на ней был твидовый костюм цвета ржавчины, а сверху шуба из дикой кошки.