Жорж Сименон - Кабачок нью-фаундлендцев

Одежда Ле Кленша была потрепана, цвет лица серый. Он не пытался держаться вызывающе или скрыть свою подавленность и был печален, как большое животное.

— Вы узнаете этого человека?

Он пристально посмотрел на Бюзье:

— Нет. Кто это?

— Посмотрите на него внимательно, сверху донизу.

Ле Кленш повиновался и, как только взгляд его остановился на обуви, поднял голову.

— Ну?

— Да.

— Что значит «да»?

— Понимаю, что вы хотите сказать. Желтые ботинки…

— Вот именно! — взорвался вдруг Гастон Бюзье, который до сих пор молчал, злобно поглядывая вокруг. — Повтори же, что я ухлопал твоего капитана. Ну?

Глаза всех устремились на радиста, а он опустил голову и устало махнул рукой.

— Говорите.

— Может быть, это и не те ботинки.

— Ха-ха! — торжествующе захохотал Бюзье. — Вот ты и струсил.

— Вы не знаете убийцу Фаллю?

— Не знаю. Нет.

— Вам известно, что это любовник некой Адели, с которой вы знакомы. Он сам признался, что находился поблизости от траулера в то время, когда было совершено преступление. Так вот, на нем были тогда желтые ботинки.

Тем временем Бюзье вызывающе глядел на Ле Кленша, весь дрожа от бешенства.

— Да, пусть он скажет. Но пусть постарается сказать правду, не то, клянусь, я…

— Помолчите вы! Ну так что же, Ле Кленш? Тот провел рукой по лбу, и лицо его буквально сморщилось от страдания.

— Не знаю! Пошел он к черту!

— Вы видели, как человек в желтых ботинках бросился на Фаллю?

— Я забыл.

— Вы это сказали на первом допросе. Не так давно. Вы продолжаете это утверждать?

— Да нет же. Я видел человека в желтых ботинках… Вот и все. Я не знаю, он ли убийца.

По мере того как продолжался допрос, Гастон Бюзье, который тоже немного струхнул после ночи, проведенной в участке, становился все более самоуверенным. Теперь он покачивался с ноги на ногу, засунув руку в карман брюк.

— Замечаете, как он сдрейфил? Он не смеет повторить свои лживые утверждения.

— Отвечайте мне, Ле Кленш. Пока что мы уверены в присутствии возле траулера двух людей в момент убийства капитана. Во-первых, вас. Во-вторых, Бюзье. Сначала вы обвиняли его, теперь отказываетесь. Значит, там был еще третий? В таком случае вы не могли не видеть этого человека. Кто же он?

Молчание. Пьер Ле Кленш упорно глядел в пол.

Мегрэ стоял все так же, опершись на камин, и не принимал участия в допросе, а только наблюдал за обоими мужчинами.

— Повторяю свой вопрос: был ли на набережной кто-то третий?

— Не знаю, — вздохнул совсем убитый Ле Кленш.

— Это значит, что вы хотите сказать «да»? Ле Кленш пожал плечами, что означало: «Если вам так хочется…»

— Так кто же?

— Было совершенно темно.

— Тогда скажите мне, почему вы утверждали, что убийца был в желтых ботинках. Не для того ли, чтобы отвести подозрение от настоящего виновника, которого вы знаете?

Молодой человек стиснул руками голову.

— Больше не могу! — простонал он.

— Отвечайте.

— Нет… Делайте что хотите.

— Введите следующего свидетеля.

Дверь отворилась, вошла Адель. Вид у нее был подчеркнуто самоуверенный. Она окинула взглядом собравшихся, стараясь понять, что произошло. Особенно внимательно посмотрела на радиста: его подавленность, казалось, ее удивила.

— Полагаю, Ле Кленш, что вы узнаете женщину, которую капитан Фаллю прятал у себя в каюте в течение всего плавания.

Ле Кленш холодно посмотрел на нее, несмотря на то что губы Адели уже приоткрылись в приветливой улыбке.

— Это она.

— В общем, на борту судна вы трое вертелись вокруг нее: капитан, главный механик и вы. Капитан знал, что вы его обманываете? Он ревновал, не так ли? Потому-то он и не разговаривал с вами все три месяца.

— Нет.

— Как! Значит, есть и другая причина?

Тут радист покраснел, не зная, куда девать глаза, и чересчур быстро пролепетал:

— То есть, может быть, и не из-за этого. Не знаю.

— Была какая-нибудь другая причина ненависти или недоверия между вами?

— Я… Нет, не было… Вы правы. Он ревновал.

— Какое чувство заставило вас стать любовником Адели? Вы любили ее?

— Нет, — сухо ответил он. Женщина затараторила:

— Вот спасибо! Ты очень любезен!.. А вертелся ты вокруг меня до самого последнего дня. Это правда? Правда, как и то, что на суше тебя, конечно, ждала другая.

Гастон Бюзье демонстративно посвистывал, заложив пальцы за проймы жилета.

— Скажите-ка мне вот еще что, Ле Кленш: когда вы снова поднялись на борт, после того как при вас убили капитана, Адель была заперта в каюте?