Он стушевался перед Жеромом Лакруа, который только что вышел из такси и входил в бистро. Мужчины пристально поглядели друг на друга, причем юный проходимец по-прежнему обезоруживающе улыбался, а полицейский с набережной Орфевр нахмурил брови.
— Здравствуйте, дядюшка… А что здесь делал этот тип?
— Кто он?
— Малыш Луи… Вы должны были его знать, когда он служил посыльным в ночных кабаре Монмартра… Тип, который считает себя весельчаком и которого я рано или поздно застукаю…
Жером Лакруа, поступивший в уголовную полицию по протекции Мегрэ, был высоким костлявым юношей, с густыми волосами и упрямым характером. У него был длинный нос, маленькие глаза, огромные руки и ноги.
Его считали грустным, настойчивым, готовым лучше отдать себя на растерзание, чем пренебречь малейшей крупицей своего долга.
— Садись сюда в уголок, сынок! — промолвил Мегрэ, выбрав столик, оттуда он мог видеть № 67-а. — Ты знаком с его сестрой?
— С чьей сестрой? Малыша Луи? Действительно, я как раз заходил к ней на днях.
Мегрэ не подал виду, но новость не доставила ему удовольствия.
— Речь идет о мадемуазель Берте?
— Да. Портниха, живущая напротив… Тетушка хорошо себя чувствует?
— Ты меня об этом уже спрашивал по телефону…
— Правда… Прощу прощения…
— Что из себя представляет эта мадемуазель Берта?
И Мегрэ с некоторым удовлетворением констатировал, что племянник затрудняется ответить.
— Она портниха.
— Ты об этом только что сказал.
— Она любовница некого Альбера Марсинелля, которого мы разыскиваем за убийство сержанта муниципальной полиции на бульваре Бомарше…
— Это все?
— Честное слово, это все, что я смог выудить. Она ведет размеренный образ жизни. Сведения, полученные от консьержки, превосходны. Помимо этого Альбера, она никогда не принимает у себя мужчин, даже своего брата, которого она выставила за дверь раз и навсегда… Но…
Действительно… Ведь вы приехали в Париж не из-за нее?
— Напротив!
Удивленный Жером принялся размышлять, уставившись в рюмку. Он не понимал, каким образом эта история могла заинтересовать его дядю, который отказывался Утруждать себя и более серьезными делами.
— Знаете… По моему разумению… Мы сцапаем его со дня на день, и со всем будет покончено… Закоренелый подлец, который не стоит того, чтобы тратить на него время… Мы повсюду разослали его описание, и меня удивит, если…
— Тебе следовало бы поместить объявление в «Энтран».
Решительно, Жером понимал все меньше и меньше.
— Объявление, чтобы его найти?
— Запиши текст: «Альбер, среда, 3 часа 17 минут». Позаботься, чтобы на вокзале Кале в это время находился полицейский… Если наш Альбер там…
— Это все?
— Это все.
— Вы полагаете, он там будет?
— Ставлю один против десяти, что нет.
— И тогда?
— И тогда ничего! Поцелуй от меня жену и сына.
Конечно, если появится что-нибудь новенькое, было бы любезно с твоей стороны позвонить мне в гостиницу «Конкарно». Это через три дома отсюда…
— До свидания, дядюшка.
И Мегрэ оплатил заказ. Чувствовал он себя гораздо более уверенно, нежели утром, поскольку ему казалось, что дело сдвинулось с мертвой точки.
В общем и целом, если описать его впечатление, то с одной стороны, со стороны полиции, все было слишком просто, и слишком сложно с другой стороны, то есть со стороны мадемуазель Берты. Неподалеку отсюда располагался небольшой ресторан для водителей с двумя столиками на террасе, и поскольку один из них был свободен, то он присел за него и обнаружил в меню одно из своих любимых блюд — фрикандо с щавелем.
В воздухе так пахло весной, а порывы ветра были настолько теплыми и ароматными, что, не без помощи божоле, кровь ударяла в голову и возникало желание поваляться на траве, прикрыв лицо газетой.
В два часа Мегрэ пришел в гостиницу «Конкарно» и не без труда получил комнату на пятом этаже, окна которой выходили на улицу, прямо на балкон мадемуазель Берты.
Подойдя к окну, он чуть было не покраснел, поскольку девушка примеряла платье клиентке, а та стояла полураздетая в голубоватой полутьме.
Он несколько раз спрашивал себя, уж не делает ли она это нарочно и даже не заметила ли она его в окне. Но разве температура воздуха не объяснила причину, по которой девушка оставила окно распахнутым настежь?
Мегрэ не сводил, так сказать, с нее глаз, и в его позе не было ничего противоестественного.
Закончив примерку первой клиентке, она терпеливо стала заниматься голубым платьем, вынимая одну за другой булавки изо рта и подолгу стоя на коленях перед манекеном, обтянутым черным полотном. Затем она налила себе стакан воды, села за машинку, подняла голову, так как в дверь постучали, и приняла вторую клиентку, которая принесла ей отрез. С наблюдательного пункта Мегрэ можно было почти что догадаться о словах по движениям губ, и он понял, что они обсуждали цену и что в конце концов клиентка уступила.
Читать дальше