Жорж Сименон - Мегрэ и привидение

— Вы уверены, что это он и был? — спросил Мегрэ.

— Да он вроде, его ни с кем не спутаешь.

— И давно уже он… гм… ходит к этой девушке?

— Недели две…

— Началось, надо думать, с того, что однажды вечером они пришли вместе?

— Да.

— А когда он проходил мимо вас, он не пытался скрыть свое лицо?

— Как будто так.

— И часто он с тех пор приходил?

— Почти каждый вечер.

— Уходил поздно?

— Сначала — первые три-четыре дня — он уходил сразу после двенадцати…

Потом стал оставаться позднее, до двух, а то и до трех часов ночи…

— Как зовут эту девицу?

— Маринетта, Маринетта Ожье… Прехорошенькая девушка и обходительная такая, воспитанная. Ей двадцать пять лет…

— Мужчины у нее часто бывают?

— На этот вопрос я бы любому спокойно ответила, не только вам. Маринетта не считала нужным ни от кого прятаться. Целый год — два-три раза в неделю к ней ходил интересный молодой человек. Она мне говорила, что это ее жених…

— Он ночевал у нее?

— И все-то вам надо знать! Ну, да ладно, не я, так другой скажет. Да, он оставался у нее… А потом вдруг как в воду канул, и она печальная такая ходила… Как-то раз пришла она утром за почтой, а я и спросила, не расстроилась ли помолвка, а она мне в ответ: «Анжела, дорогая, не будем об этом говорить! Мужчины не стоят того, чтобы из-за них кровь себе портить…»

Она и впрямь недолго сокрушалась, скоро опять повеселела… Маринетта вообще хохотушка, и здоровьем ее бог не обидел!

— Она работает?

— Говорила мне, что работает косметичкой в салоне красоты на авеню Матиньон… Оно и видно — она сама всегда ухоженная и одевается со вкусом…

— А дружок ее кто был?

— Это жених-то, который сбежал? На вид ему под тридцать, а кто он и чем живет — не знаю. Знаю только, что зовут его Анри — так по крайней мере он. себя сам называл, когда просил по ночам дверь отпереть.

— Когда же они рассорились?

— В прошлую зиму, под рождество.

— Стало быть, вот уже год эта самая Маринетта… так ведь ее зовут?

— Да, Маринетта Ожье…

— Да, так, значит, уже целый год к ней никто не заходит?

— Только брат, он живет с женой и тремя детьми где-то в пригороде.

— Хорошо. Пойдем дальше: однажды вечером, недели две назад, она вернулась домой вместе с инспектором Лоньоном?

— Да, я вам уже об этом говорила.

— А потом он стал приходить каждый день?

— Кроме воскресенья. Во всяком случае, в воскресенье я не видела ни как он входил, ни как выходил.

— А днем он хоть раз заходил?

— Нет, но постойте… Хорошо, что вы спросили, я сразу вот о чем вспомнила. Однажды вечером он, как обычно, пришел около девяти часов, идет по лестнице, а я кричу вслед: «Маринетты нет дома!» — «Знаю, — говорит. Она у брата». — И сам все же пошел наверх, ничего мне не стал объяснять. Я и подумала, что Маринетта ему, видно, ключ оставила.

Мегрэ понял теперь, зачем поднялся наверх инспектор Шинкье.

— А сейчас она наверху?

— Кто? Маринетта? Нет.

— На работу ушла?

— Не знаю, на работе ли она сейчас, но когда я хотела рассказать ей о том, что здесь случилось… помню, подумала: надо бы поосторожней говорить, чтобы не огорчить ее сразу, подготовить как-то…

— Это в котором часу было?

— После того, как позвонила в полицию.

— Значит, еще до трех часов?

— Да… Я решила, что выстрелы она, конечно, слышала… Их все в доме слышали… Некоторые даже повысовывались из окон, а другие в халатах и в пижамах выбежали на лестницу узнать, что случилось… На улице-то в этот час много не увидишь… Ну, взбежала я к ней по лестнице, стучу в дверь. Никто не отвечает. Толкнулась в дверь — не заперто, вошла в квартиру, вижу, пусто — нет никого…

Тут консьержка посмотрела на комиссара, словно желая сказать: «Ты, голубчик, конечно, много видел на своем веку, но такого оборота, признайся, не ожидал?»

Так оно и было. Мегрэ и Лапуэнт молча переглянулись.

— Как вы думаете, они вышли из дому вместе?

— Я уверена, что нет. У меня слух тонкий. Я точно знаю: выходил только один человек, мужчина — это он и был.

— Проходя мимо вас, он что, назвал себя?

— Нет. Сказал, как обычно: «С четвертого!» Я узнала его по голосу. К тому же только он так говорил, уходя.

— А может быть, она раньше вышла?

— Нет, что вы! В ту ночь я до этого дверь только раз отпирала — часов в одиннадцать, когда жильцы с третьего этажа возвращались из кино.

— Значит, по-вашему, она вышла после того, как стреляли?

— Иначе и быть не могло. Я когда выскочила и увидела лежащего на мостовой человека, сразу побежала назад к себе — в полицию звонить… Входную дверь запирать не стала, просто рука не поднялась — подумала, как же я его, бедного, брошу там…