Элизабет Джордж - Школа ужасов

В Англии существует множество частных школ, но Бредгар Чэмберс– это продукт моего воображения. Не следует отождествлять ее с каким-либо из известных образовательных учреждений.

Я хотела бы выразить величайшую признательность директорам, преподавателям и ученикам различных школ, всем, кто помог мне собрать необходимую информацию, послужившую фоном этой книги. Особая благодарность Кристоферу и Кейт Эванс, а также Кристоферу Роббинсу (Донтси Скул, Сомерсет); Робину Макнафтену (школа для мальчиков Шерборн Скул, Дорсет); Ричарду и Кэролин Шун Трейси (Школа Всех Святых, Девон); Джону Стаббсу и Энди Пенмену, позволившим мне пообщаться с их воспитанниками; Саймону и Кейт Уотсон (Херстпьерпойнт-колледж, Сассекс); Ричарду Пултону (Крайстс Хоспитл, Западный Сассекс); мисс Маршалл (Итон, Беркшир); а более всего– ребятам, искренне и откровенно поведавшим о себе: Бертрану, Джереми, Джейн, Мэтту, Бену, Чазу и Брюсу. Дни, проведенные с этими людьми в Англии, обогатили мои представления о системе закрытых школ куда больше, чем любое научное исследование.

В Соединенных Штатах мне оказали помощь: Фред Фон Ломанн, великодушно взявший на себя первый этап изысканий в университете Стэнфорда; Блэр Мэффрис, Майкл Стефани, Хайро Мори, Арт Браун и Линн Хардинг, подобравшие материал по ряду проблем; и криминологи из Санта-Барбары Стивен Купер и Фил Пельцер, любезно распахнувшие передо мной двери в свою лабораторию.

Но прежде всего я должна поблагодарить моего мужа Айру Тойбина за его терпение и мою твердыню и опору– Дебору Шнейдер.

Задний двор коттеджа, расположенного на набережной Лауэр-Молл в Хэммерсмите, давно служил мастерской скульптора. Дюжина каменных фигур– и начатых, и уже почти законченных – лежала на трех платформах из кривого, узловатого соснового горбыля, настеленных на потрепанные временем козлы. Инструменты были развешаны на крючках – в металлическом шкафчике у самой стены сада – резцы, долота, дрели, напильники, точила, здесь же хранились и принадлежности для шлифовки и полировки мрамора. Рабочая одежда художника, перемазанная красками и навсегда пропахшая скипидаром, валялась, словно негодный хлам, под сломанным, но еще годным в дело шезлонгом.

В этом саду ничто не отвлекало внимания мастера. Высокая стена укрывала его от любопытства соседей, отгораживала от назойливого, однообразного шума речного транспорта, от Грейт-Уэст-роуд и Хэммерсмит-бридж. Место для строительства дома на Лауэр-Молл и высота ограды были выверены с таким расчетом, что нарушить царившую во дворе глубокую тишину могли разве что пролетавшие над головой утки.

Однако в этой укромности имелся свой изъян: животворный речной ветерок никогда не проникал сюда, мельчайшая каменная крошка густым слоем ложилась и на прямоугольник маленькой, едва живой лужайки, и на окружавшие газон малиновые желтофиоли, на квадратные плиты террасы, подоконники коттеджа и гребень его крыши. Сам скульптор был покрыт серым порошком с ног до головы, он облекал его, точно вторая кожа.

Кевина Уотли эта всепроникающая грязь совершенно не беспокоила. За столько-то лет он приспособился к ней, и если когда-нибудь его и раздражала необходимость работать в облаке пыли, Кевин перестал замечать эту помеху, как только оборудовал мастерскую в саду. Здесь его прибежище, здесь– приют творческих восторгов, и никаких особых удобств, а тем более опрятности тут.не требуется. Когда Кевин откликался на призыв своей музы, любые неудобства переставали существовать для него.

Вот и сейчас он весь погрузился в работу. Скульптура почти закончена, оставалось лишь отполировать ее хорошенько. Прекрасная получилась вещь: обнаженная мраморная красавица возлежала, уронив голову на подушку, повернувшись так, что правая нога почти полностью накрывала левую, изгиб бедра изящной дугой плавно спускался к колену. Кевин провел рукой по плечу и локтю статуи, затем по ягодицам, по бедрам – нет ли где шероховатостей. Гладкий мрамор скользил под его ладонью, точно холодный шелк. Кевин усмехнулся, довольный.

– Ну и похотливый у тебя вид, муженек. Что-то не припомню, чтобы ты мне так ухмылялся!

Кевин распрямился и с улыбкой посмотрел на свою жену. Пэтси вышла на порог, вытирая руки выцветшим посудным полотенцем. В уголках ее глаз притаилась смешинка.