Элизабет Джордж - Школа ужасов

Барбара положила открытку на место, отступила на шаг и натренированным движением послала свой отчет точно в корзину для входящих документов. Струйка свежего воздуха пронеслась над столом инспектора, его собственные документы с шуршанием полетели на пол, и он очнулся. Линли смущенно улыбнулся – что поделать, заснул на своем посту! – провел рукой по затылку и шее и снял с носа очки.

Барбара с размаху хлопнулась на соседний стул, вздохнула и так энергично прошлась рукою по коротенькой стрижке, что волосы у нее встали дыбом, точно щетина.

Она попыталась заговорить с шотландским акцентом:

– Ну, парниша, не слыхать шотландских колокольчиков?

– Каких еще колокольчиков, Хейверс? – пробормотал он, подавляя зевок.

– Наших славных старых колокольчиков, что зовут тебя домой в страну ячменного виски. О, этот жидкий огонь во рту, жидкий огонь, припахивающий дымом…

Линли распрямился и принялся перебирать бумаги на столе.

– Шотландия! – проворчал он. – Полагаю, на сентиментальные рассуждения о стране чертополоха вас навело желание принять воскресную дозу спиртного, верно, сержант?

Рассмеявшись, она оставила в покое наречие Роберта Бернса.

– Заглянем в «Герб Короля», инспектор. Вы поставите мне порцию «МакАллана», и мы споем на пару «Бредущие во ржи». Вы же не захотите пропустить такое, инспектор. Мое меццо-сопрано непременно вызовет слезы на ваших прекрасных карих очах.

Линли протер очки и, снова водрузив их на нос, уткнулся в принесенный Барбарой отчет.

– Польщен вашим приглашением, Барбара, честное слово, польщен. Послушать ваши завывания – что может быть прекраснее. Но нет ли сегодня на службе кого-нибудь, в чей кошелек вы не запускаете лапу столь регулярно, как в мой бумажник? Как насчет констебля Нката? По-моему, я недавно видел его поблизости.

– Уехал по вызову.

– Очень жаль. Не повезло вам, Барбара. Я обещал Уэбберли, что к утру отчет будет готов.

Барбара едва не сдалась. Линли сумел отвергнуть ее приглашение даже более ловко и умело, чем ей удалось его сформулировать. Но кое-какое оружие в запасе еще оставалось.

– Вы обещали Уэбберли подготовить отчет к утру, но мы оба прекрасно знаем, что он еще неделю никому не понадобится. Полно, инспектор. Вернитесь наконец к реальности.

– Хейверс! – Линли не пошевелился, даже не оторвал глаз от своих бумаг, только в изменившейся интонации Барбара различала предостережение, попытку установить дистанцию, напомнить ей, кто тут начальник. Барбара достаточно долго проработала с ним и хорошо знала, в каких случаях Линли подчеркнуто официально произносит ее имя. Она перешла все границы, проникла в запретную зону. Дальше он не желает ее пропустить.

Так-то вот, вздохнула она, отступая. И все же, покидая чужие территориальные воды, Барбара не удержалась и, резким движением подбородка указав на почтовую открытку, выпустила напоследок самый мощный заряд:

– Наша Хелен не очень-то вас балует, верно, сэр?

Линли вскинул голову, уронив отчет. Только пронзительный звонок служебного телефона спас Барбару от разноса.

В трубке послышался голос одной из девиц, дежуривших в мрачной, серо-черного мрамора приемной Скотленд-Ярда. Не здороваясь, насморочный голос поведал, что внизу находится посетитель, звать Джон Корнтел, спрашивает инспектора Ашертона. Полагаю, это и есть вы? Некоторые люди вечно путают чужие имена, особенно когда этих имен такое количество, словно у какого-нибудь принца, а мы тут, внизу, должны все упомнить и разбираться, что к чему, когда вашим старым приятелям вздумается вас навестить…

– Корнтел? – переспросил Линли, прерывая неиссякаемый поток жалоб. – Сейчас сержант Хейверс спустится за ним.

Прежде, чем он положил трубку, телефонная мученица попросила уточнить, как он собирается именовать себя на будущей неделе – Линли, Ашертоном, или где-то на чердаке пылится еще парочка семейных титулов, которые ему вздумается обновить? Хейверс, не дожидаясь указаний инспектора, уже вышла из его кабинета, направившись к лифту.

Линли поглядел ей вслед– шерстяные брюки плохо сидят на коренастой фигуре, к локтю заношенного до дыр свитера прилип, словно моль, обрывок бумаги. Сейчас она приведет Корнтела, давно забытый призрак из прошлой жизни.

В Итоне они приятельствовали. Корнтел получал Королевскую стипендию, принадлежал к элите. Один из лидеров старшего класса, высокий, задумчивый, всегда меланхоличный. Рыжие волосы, аристократические черты лица, вдохновенного, точно у Наполеона на романтических портретах Антуана-Жана Гро. В соответствии со своей наружностью Корнтел выбрал в качестве основных предметов литературу, музыку и искусство. Линли понятия не имел, что сталось с Джоном Корнтелом после окончания Итона.