Буало-Нарсежак: Последний трюк каскадера

Начинаю чувствовать дурноту. Не понимаю, куда он клонит. Дре тем временем продолжает:

— Это — слово «предупреждение». Переверните его. Смелее не бойтесь. Пожимаю плечами.

— На обороте может быть все что угодно.

— И что же вы обнаружили?

— Баллотировка. Бред.

— Ну нет!… Теперь давайте тщательнейшим образом отклеим буквы, из которых составлены письма.

— Что же вы хотите обнаружить?.. Связный текст на обороте?

— Это было бы слишком, — улыбается Дре. — Но за неимением связного текста можно наткнуться на существенную мелочь.

— Послушайте, комиссар. Чего ради я буду играть с вами в какие-то игры? Может, по-вашему, это и увлекательно, только вся ваша лапша ни к чему.

Глазом не моргнул! Знает, что мое раздражение в значительной степени наигранное.

— Вы правы, — соглашается он. — Давайте проще.

Он переворачивает и раскладывает по порядку кусочки бумаги, затем сообщает результат: список… Друар.

— Друар — кандидат по проблемам экологии. 8225… бюро… А! Вот это самое важное. Выражение «займутся»… Мы точно — знаем, откуда это. «Фигаро», из того номера, который вышел на следующий день после первого тура голосования. Читаю с обратной стороны: «избрано 11 402 человека»… И так далее. Когда же эти результаты могли быть опубликованы?.. На следующий день после первого тура. Вы слушаете меня?

Я натянут как струна, чувствую, вот-вот последует жесткий удар, и, хотя не знаю еще, в чем дело, не намерен сдаваться.

— Вы помните, когда умер президент Фроман? — продолжает Дре.

— Не скажу точно, но примерно числа пятнадцатого прошлого месяца, в субботу.

— Следовательно, — вопрошает Дре глубокомысленно. — Следовательно?.. Посчитайте-ка. Как раз за три недели до выборов.

На этот раз меня словно крючком поддели за подбородок. Я парализован. В голове рассыпаются обрывки мыслей. Надо было соображать… Загнан в угол. Сам виноват! Виноват!

Виноват! Столько ухищрений, и вот тебе… Болван! Только держаться! Не подавать виду!

Понемногу мне удается овладеть собой. На моем лице написан все тот же вежливый интерес, но я как бы начинаю скучать. Дре зорко следит за мной и продолжает свой маленький эксперимент.

— Вот что из этого следует, — говорит он. — Президент умер задолго до получения писем с угрозами, когда ему предлагали убраться с дороги. Может, теперь вы понимаете, что из этого следует?.. Нет?.. Должен честно признаться, что вначале я тоже не понял. Сказал только: «Мертвым не угрожают». И только потом сообразил, что, вероятно, кто-то хотел подбросить доказательства необъяснимого самоубийства.

Он пристально наблюдает за мной, но все еще с видом чиновника, которому словно неловко высказывать собственное мнение.

— Это первая ошибка, — говорит он. Я пытаюсь иронизировать:

— Почему первая?.. Есть и другие?

— На ум сразу же приходит вторая. Вы ведь согласны, что анонимные письма — липа, не правда ли? Они понадобились для того, чтобы кого-то обмануть. Кого? Меня?.. Но для меня следствие было закрыто. И факты установлены… В таком случае, кого именно эти письма должны были ввести в заблуждение? Подумайте-ка. Кто должен был наткнуться на них?.. Ваша сестра Изабелла. На этот раз я взрываюсь:

— Соблаговолите оставить ее в покое. Дре успокаивает меня жестом.

— Не надо гневаться, — говорит он. — Я нашел конец нити. Разматываю клубок. Вот и все. Дело выеденного яйца не стоит. Ваша сестра терялась в догадках, отчего умер ее муж, и ей подбросили ответ. Он умер, потому что его заставили умереть.

— Однако…

— Подождите. Не прерывайте меня. Кто мог составить эти письма?.. О, вы знаете, ответ тут однозначен. Не кто иной, как господин де Шамбон.

— Это мог бы сделать и я, раз уж вы до такого додумались. Обвиняйте меня! — вскипел я.

— Тише! Не будем терять из виду главное. Если бы можно было принимать эти анонимки всерьез, они поразительным образом ослабили бы версию самоубийства. Вспомните фразу: «Убирайся, иначе…» «Иначе» означает: тебе крышка. В чьих же интересах было внушить вашей сестре, что ее мужа могли убить? Я поставлю, если угодно, вопрос по-другому: кому выгодно было освободить ее от угрызений совести, сомнений, быть может?.. Кто утверждал, что ему тоже угрожают? Теперь вы понимаете. Опять-таки господин де Шамбон.

— Он? Ради какой корысти?

— Господин Монтано. — Дре говорит вполне добродушно. — Не прикидывайтесь непонимающим. Он добился бы таким образом внимания, интереса, симпатии, даже привязанности со стороны персоны, которая не вечно носила бы траур. Господин де Шамбон ровно ничем не рисковал, так как автором угроз был именно он. Выигрывал же он все. Давайте начистоту. Неужели вы не догадывались, что он был влюблен в вашу сестру? Стоило ли отрицать? Однако я ограничиваюсь одним словом: