Рекс Стаут: Горная кошка

Безусловно, проговорил с горечью Диллон. — Мне также стала ясна и ваша принципиальная позиция.

— Увы! — заметила Уинн Коулс, состроив гримасу и поднимая бокал. — Меня называют колдуньей, хищницей, гарпией. Ничего не имею против. Я не испытываю симпатий к убийцам, но и палачи не вызывают у меня добрых чувств. Возможно, я по природе анархистка… Но вы даже не притронулись к коктейлю!

— Не хочу. Послушайте, миссис Коулс! Скажите мне абсолютно конфиденциально, и, клянусь, я ни в коем случае…

— Вы влюблены, мистер Диллон, и я была бы последней дурочкой, если бы доверилась вам. Нет, не просите.

Черт побери! Но вы ведь сами изъявили готовность помочь Кларе.

— И от своего слова не отказываюсь. Сколько нужно?

Еще в течение десяти минут Диллон пытался убедить Уинн Коулс, однако все его усилия оказались напрасными. Он лишь получил еще несколько моральных царапин от острых когтей своевольной «пумы». В конце концов, смирившись с неудачей, Диллон, не удовлетворенный собой и крайне раздраженный, покинул ранчо «Разбитое кольцо».

На обратном пути в Коуди он чудом избежал столкновения со стадом испуганно блеющих овец возле ущелья Ангелов. Без четверти пять Диллон подъехал к крыльцу дома на Валкен-стрит. Дверь открыла Делия. Она ни о чем не спросила его, поскольку ответ на все свои вопросы сразу прочитала на его лице, подтвердив тем самым свое право называться не просто «милой девушкой».

Ты прилегла хоть на часок-другой? — строго посмотрел на нее Диллон.

— Нет, — покачала она головой. — Слонялась по дому, не могла найти себе места и очень сожалела, что не поехала с тобой.

— И хорошо сделала. Это не «пума», а настоящая гиена. Давай-ка присядем, и я тебе расскажу, чем закончился мой визит к этой женщине.

Передав во всех подробностях свой разговор с Уинн Коулс, он сидел и смотрел на девушку, несчастный, мрачный, подавленный своей неудачей. Губы Делии нервно вздрагивали и шевелились, и она, стараясь сдержать предательскую дрожь, закусила нижнюю губу.

— У меня все получилось шиворот-навыворот! — воскликнул расстроенный Диллон. — Никудышный я человек, жалкий червяк. Мне требовалось услышать от нее только два слова, а я, как последний осел, все испортил. Будь у меня хоть немного мозгов, я бы действовал не с бухты-барахты, не под влиянием сиюминутных эмоций, а подготовился бы к встрече более основательно, с учетом обеих возможных версий. Если Уинн Коулс действительно каким-то образом причастна к убийству твоего отца, ей уже известно о записке, и тогда никакие мои ухищрения не заставили бы ее сознаться. Если же она не имеет никакого отношения к преступлению — а именно из этого предположения мы исходили, — то успех зависел от правильного подхода. Мне следовало придумать какую-нибудь достаточно правдоподобную историю, которая не связывала бы этот чертов листок с убийством и не насторожила бы ее. Теперь же «пума» начеку и верный шанс упущен. У нас появилась единственная реальная зацепка, и я, глупец, не смог ею воспользоваться.

— Не переживай, Тай, ты старался сделать как лучше.

— Хорош же я гусь, если мои старания увенчались столь сокрушительным фиаско.

— Как по-твоему, Уинн Коулс в самом деле забыла о записке и не помнит, кому ее отдала?

— Уверен, она все прекрасно помнит.

Ты по-прежнему думаешь, что она не имеет никакого отношения… что она не причастна…

— К убийству? Трудно сказать. Однако я полагаю, можно поставить десять против одного, что Уинн Коулс не замешана в преступлении. С какой стати? Ты назовешь хоть какую-то мало-мальски убедительную причину?

— Нет. — Делия медленно покачала головой. — Нам нужно действовать умнее и хитрее, мы чересчур доверчивы.

— Согласен. Ты, конечно, презираешь меня, но еще сильнее презираю себя я сам.

— Я вовсе не презираю тебя, Тай.

— Ты имеешь на это полное право.

Некоторое время они сидели и молчали. Наконец, глубоко вздохнув, Диллон заметил:

— Ну что ж, совершим еще одну ошибку. Утаим известные нам факты от окружного прокурора. Нет никакого смысла делиться с ним нашими открытиями. Даже если бы он относился к этому делу без всякой предвзятости, у него нет подходящего рычага, чтобы оказать на Уинн Коулс давление и заставить ее признаться. Кроме показаний Скуинта Харли, мы не располагаем никакими другими свидетельствами, что записка существовала и что ее написала именно Уинн Коулс. Как ты считаешь: Харли нас не обманул?

— Не сомневаюсь.

— И я придерживаюсь такого же мнения. — Диллон порывисто встал. — Я просто не знаю, как быть дальше. Ищу соломинку, за которую можно ухватиться, и не нахожу. На мой взгляд, не остается ничего другого, как поговорить с Филом Эскоттом и выслушать, что он посоветует. Мне следовало это сделать раньше, а не нестись сломя голову на ранчо «Разбитое кольцо».