Агата Кристи - Последний спиритический сеанс

– Ты видишь, – пробормотала она, – я не хотела этого. Рауль, ты не сочтешь меня малодушной, если я скажу мадам Экс, что не в состоянии проводить сегодня сеанс?

Его изумленно-обиженный взгляд заставил ее покраснеть.

– Ты же обещала, Симона… – начал он мягко.

Она прислонилась к стене.

– Мне бы не хотелось делать это. Мне бы очень не хотелось.

И опять его ласково-укоризненный взгляд заставил ее болезненно поморщиться.

– Ты же понимаешь, Симона, я прошу тебя не из-за денег, хотя тебе должно быть ясно, сколь огромные деньги предложила эта женщина за последний сеанс, невероятно огромные.

Она резко его перебила:

– Есть вещи, которые значат больше денег.

– Конечно же так, – согласился он с нежностью. – Я ведь именно об этом и говорю. Подумай: эта женщина – мать, мать, лишившаяся единственного ребенка. Если ты не больна на самом деле, если это всего лишь твоя прихоть – ты можешь отказать богатой женщине в капризе, но можешь ли ты отказать матери в последнем взгляде на своего ребенка?

Женщина-медиум в отчаянии вскинула руки перед собой.

– О, как ты терзаешь меня, – прошептала она. – И в то же время ты прав. Я исполню твою волю. Но я теперь поняла, что внушает мне ужас: это слово «мать».

– Симона!

– Существуют некие первобытные элементарные силы, Рауль. Многие из них были разрушены цивилизацией, но материнство осталось. Животные, люди – все едино. Любовь матери к ребенку не сравнима ни с чем в мире. Она не знает ни закона, ни жалости, она готова на любые поступки и сметает все на своем пути.

Она остановилась, слегка запыхавшись, и повернулась к нему с быстрой обезоруживающей улыбкой.

– Я глупая сегодня, Рауль. Я знаю.

Он взял ее за руку.

– Приляг на несколько минут, – попросил он настоятельно. – Отдохни до ее прихода.

– Хорошо, – улыбнулась ему Симона и вышла из комнаты.

Рауль оставался еще некоторое время в раздумье, затем шагнул к двери, открыл ее и прошел через небольшой холл. Он вошел в комнату на противоположной стороне холла. Комната, в которой проходили сеансы, очень походила на ту, которую он только что оставил, только в одном ее конце находился альков, где стояло большое кресло. Элиза занималась подготовкой комнаты. Она придвинула ближе к алькову два стула и маленький круглый стол. На столе лежал бубен и рог, несколько листов бумаги и карандаши.

– Последний раз, – бормотала Элиза с мрачным удовлетворением, – Ах, мосье, как мне хочется, чтобы с этим было покончено.

Раздался пронзительный звук электрического звонка.

– Это она, эта баба, – продолжала старая служанка. – Почему бы ей не пойти в церковь, и не помолиться смиренно за душу ее малышки, и не зажечь свечу нашей Благословенной Богоматери? Разве наш славный Господь не ведает, что для нас лучше?

– Отвори дверь, Элиза, – приказал Рауль.

Она бросила на него недовольный взгляд, но подчинилась. Через пару минут Элиза вернулась, вводя посетительницу.

– Я доложу моей хозяйке, что вы пришли, мадам.

Рауль пошел навстречу, чтобы пожать руку мадам Экс. Слова Симоны всплыли в его памяти: «Такая огромная и страшная».

Она была крупной женщиной, и тяжелое черное французское траурное одеяние, казалось, подчеркивало это. Она заговорила низким голосом:

– Боюсь, я немного опоздала, мсье.

– Всего на несколько минут, – улыбнулся Рауль. – Мадам Симона прилегла отдохнуть. К сожалению, она не очень хорошо себя чувствует, очень нервничает и переутомлена.

Ее рука, которую она только было хотела отнять, вдруг как тисками сжала его руку.

– Но она проведет сеанс? – требовательно спросила она.

– О да, мадам.

Мадам Экс облегченно вздохнула и опустилась на стул, обронив одну из своих черных вуалей.

– Ах, мсье, – тихо проговорила она, – вы не представляете, вы не можете понять то чудо, ту радость, которую приносят мне эти сеансы! Моя малышка! Моя Амелия! Видеть ее, слышать ее, даже, быть может, протянуть руку и коснуться ее.

Рауль заговорил быстро и твердо:

– Мадам Экс – как бы вам объяснить? – вы ни в коем случае не должны делать ничего, кроме того, что я вам укажу. Иначе ждет величайшая опасность.

– Опасность ждет меня?

– Нет, мадам, – сказал Рауль, – опасность подстерегает медиума. Вы должны понять, что происходящий феномен находит определенное научное истолкование. Приведу простой пример, не прибегая к специальным терминам. Дух, чтобы проявить себя, должен воспользоваться физическим телом медиума. Вы видели газообразное облачко, выходящее из губ медиума. Затем оно конденсируется и приобретает очертания физического тела того, чей дух вызывают. Но эта внешняя оболочка, по нашему убеждению, на самом деле является неотъемлемой частью субстанции медиума. Мы надеемся доказать это в самом ближайшем будущем после тщательного исследования феномена, и здесь перед нами огромная трудность – это опасность и боль, которую испытывает медиум при прикосновении к видимому нами феномену. Если грубо схватить полученное после материализации тело, тем самым можно вызвать смерть медиума.