Агата Кристи: Последний спиритический сеанс

Она понизила голос и проговорила с благоговейным страхом:

– Такие вещи происходят. Это не трюк – происходящие явления. Вот почему я боюсь. По-моему, все это нехорошо, поскольку противоречит природе и доброму Богу, и кто-то должен за это расплачиваться.

Рауль поднялся из кресла, подошел к ней и похлопал по плечу.

– Успокойтесь, моя добрая Элиза, – сказал он с улыбкой. – Я хочу вам сообщить несколько приятных новостей. Сегодня состоится последний спиритический сеанс; их больше не будет.

– Значит, сегодня последний? – спросила старая женщина с недоверием.

– Последний, Элиза, последний.

Элиза мрачно покачала головой.

– Мадам не в состоянии… – начала она.

Фраза осталась неоконченной. Открылась дверь, и вошла высокая красивая женщина, стройная и грациозная, с лицом Мадонны Боттичелли. Лицо Рауля засияло радостью, и Элиза быстро и осторожно удалилась.

– Симона!

Он взял ее белые изящные руки в свои, поцеловал каждую. Она нежно прошептала:

– Рауль, дорогой мой…

Он еще и еще раз поцеловал ее руки и внимательно посмотрел ей в лицо.

– Симона, как ты бледна! Элиза сказала мне, что ты отдыхаешь, но ты не больна, моя радость?

– Нет, не больна… – Она явно колебалась.

Он подвел ее к дивану и сел рядом.

– Тогда скажи мне, в чем дело.

Женщина слабо улыбнулась.

– Ты сочтешь меня глупой, – прошептала она.

– Я? Сочту тебя глупой? Никогда!

Симона высвободила свою руку и сидела какое-то время, отрешенно уставившись в ковер под ногами. Потом она заговорила тихим, торопливым голосом:

– Я боюсь, Рауль.

Он ждал минуту-другую, что она продолжит, но она молчала, и тогда он сказал подбадривающе:

– Чего ты боишься?

– Просто боюсь – и все.

– Но…

Он посмотрел на нее с недоумением, и она быстро ответила на его вопрошающий взгляд.

– Да, абсурд это или нет, однако я чувствую страх. Боюсь – и все. Я не знаю – чего или почему, но меня все время точит мысль: что-то ужасное, ужасное должно со мной произойти…

Она невидящим взглядом уставилась перед собой. Рауль нежно обнял ее.

– Любимая моя, – проговорил он, – ты не должна поддаваться таким настроениям. Я знаю, что это такое. Это просто переутомление, Симона, переутомление, которое объясняется твоей жизнью медиума. Все, в чем ты нуждаешься, – отдых и покой.

Симона благодарно взглянула на него.

– Да, Рауль, конечно же ты прав. Все, что мне нужно, – это отдых и покой.

Она закрыла глаза и откинулась на обнимавшую ее руку.

– И счастье, – прошептал Рауль ей в ухо.

Он крепче прижал ее к себе. Симона, сидя все еще с закрытыми глазами, глубоко вздохнула.

– Да, – прошептала она, – да. Когда твои руки обнимают меня, я чувствую себя в безопасности. Я забываю о той ужасной жизни, какую веду, – жизни медиума. Ты очень много знаешь, Рауль, но даже тебе не дано понять, что это такое.

Он почувствовал, как ее тело замерло в его объятии. Ее глаза открылись, и она снова уставилась пристальным взглядом прямо перед собой.

– Находишься в кабинете, в темноте, поджидая, и темнота эта ужасна, Рауль, ибо это темнота пустоты, небытия. Умышленно растворяешься в этом небытии. И тогда ничего не знаешь, ничего не чувствуешь, но наконец наступает медленное мучительное возвращение, пробуждение от сна, но это так ужасно утомительно.

– Я знаю, – прошептал Рауль, – я знаю.

– Так утомительно, – снова прошептала Симона.

Ее тело, казалось, становилось все слабее и слабее с каждым произнесенным словом.

– Но ты изумительна, Симона.

Рауль взял ее руки в свои, стараясь вдохнуть в нее энтузиазм:

– Ты уникальна, ты – величайший медиум, какого когда-либо знал мир.

Она с легкой улыбкой покачала головой.

– Да, да, – настаивал Рауль.

Он вынул два письма из кармана.

– Взгляни-ка, вот от профессора Роше из Сальпетриер, а другое от доктора Жене из Нанси – и в обоих содержится просьба, чтобы ты хотя бы изредка продолжала с ними сотрудничество.

– О нет!

Симона неожиданно вскочила.

– Я не хочу! Не хочу! С этим все кончено, ты обещал мне, Рауль.

Рауль изумленно смотрел на нее. Она стояла, чуть пошатываясь, и походила на затравленного зверя. Он поднялся и взял ее за руку.

– Да, да, – сказал он. – Конечно же с этим будет закончено, само собой. Но я так горжусь тобой, Симона, вот почему я упомянул об этих письмах.

Она искоса с подозрением быстро глянула на него.

– И не захочешь, чтобы я продолжала сеансы?

– Нет, нет, – ответил Рауль, – если только у тебя самой не появится интерес, хотя бы изредка для этих старых друзей…