Эрл Гарднер - Дело любящей сестры

Зазвонил телефон.

– Наверное, это меня, – решил адвокат.

Мейсон снял трубку и осторожно сказал:

– Алло?

На другом конце провода послышался веселый голос Пола Дрейка:

– Привет, Перри. Раздобыл большую часть информации, которая тебе требовалась. Оказалось не так сложно.

– Итак?

– Интересующий тебя «Кадиллак» зарегистрирован на Мори Кассела, проживающего в многоквартирном доме «Таллмейер», квартира девятьсот шесть. О привычках Кассела мне пока разузнать не удалось, однако он живет в этом доме немногим более года.

– Черт побери! – пробормотал Мейсон.

– Что-то не так?

– Он представился мне своим настоящим именем. Я принял его за сутенера, промышляющего шантажом. Опытного, процветающего, хитрого.

– Так кто же он?

– Это необходимо выяснить, – ответил Мейсон.

– Посадить кого-нибудь ему на хвост?

– Нет. Он или такой идиот, что сложно представить, или слишком умен, чтобы попасть в ловушку. Необходимо разобраться, что из двух.

– Ладно, дашь мне знать, если что-нибудь еще потребуется, – сказал Дрейк.

– Хорошо.

Мейсон повесил трубку.

Диана, с беспокойством наблюдавшая за Мейсоном, спросила:

– Что-нибудь случилось?

Мейсон нахмурился и несколько секунд не отвечал, обдумывая, что же сказать.

– Не знаю, – наконец медленно произнес он. – Похоже, я ошибочно оценил ситуацию.

– В каком смысле?

– Благодаря оперативным действиям Детективного агентства Дрейка нам удалось выяснить, кто этот шантажист. Его зовут Мори Кассел, ездит на «Кадиллаке», живет в многоквартирном доме «Таллмейер» в квартире девятьсот шесть. Когда Кассел приходил в гостиницу, он представился своим настоящим именем, припарковал «Кадиллак» перед входом, вручил хорошие чаевые швейцару, чтобы машину никуда не перегнали и она оставалась там, где могут парковаться только прибывающие в гостиницу с багажом.

– А что здесь не так? – не поняла Диана. – Многие, ненадолго забегающие в гостиницу, дают швейцару чаевые, чтобы он присматривал за их машинами. Так швейцары зарабатывают себе на жизнь…

Мейсон покачал головой.

– Не в этом дело, Диана. Это несколько иной человек.

– С чего вы взяли?

– Признаю, что руководствовался своей интуицией. Я решил, что это сутенер.

– Но как?

– По его внешнему виду, манерам, по всему.

– Мистер Мейсон, вы хотите сказать, что вам достаточно увидеть человека, немного с ним поговорить, и вы поймете, что он сутенер?

– Нет, – ответил Мейсон. – Так далеко я не стану заходить, Диана. И не забывайте, что, называя человека сутенером, я не имею в виду, что он фактически поставляет клиентов в публичный дом или занимается сводничеством. Я просто имею в виду человека определенного типа, который готов зарабатывать себе на жизнь, представляя женщину в разработанной схеме шантажа.

– Но как вы решили? Чем подобный человек отличается от других? Он как-то особенно одевается? Что… Я не понимаю.

– Нет никакого конкретного признака, – попытался объяснить Мейсон. – Это смесь всего. Возьмите любого, кто живет на средства, прямо или косвенно получаемые через женщин. Он сам понимает, что у него что-то не так внутри, и пытается это скрыть, всячески приукрашивая фасад, чтобы спрятать прогнившую середину. Поэтому он стремится к безукоризненной внешности. У него всегда блестят ботинки, брюки идеально отутюжены, он носит дорогие рубашки и галстуки, делает маникюр, следит за кожей рук, аккуратно подстрижен, волосы зачесаны назад, чтобы радоваться отражению в зеркале. Далее – голос. Здесь своя специфика. Он не привык придавать вес словам. В ситуации, с которой, как он считает, он справится, он говорит резким властным тоном. Однако у его голоса нет ни тембра, ни тональности. Создается впечатление, что если он придет в гнев, то его голос поднимется до фальцета.

– И вы заметили все это у Кассела? – уточнила Диана Дуглас.

– Да.

– Что он хотел?

– Денег.

– Он сказал сколько?

– Всю сумму – пять тысяч.

– А что вы ему ответили?

– Попытался потянуть время.

– Вам это удалось?

– Он ожидал другого приема.

– Он решил, что вы…

– Я уже говорил вам, что он меня узнал. Мои фотографии часто появляются в газетах. Он понял, что имеет дело с адвокатом Перри Мейсоном, и ему это совсем не понравилось.

– Вам так и не удалось разузнать, что же у него есть на моего брата Эдгара?

Мейсон покачал головой, но заметил:

– Это, очевидно, не обычный шантаж.

– Вы думаете… То есть хуже, чем то, что вы называете обычным шантажом?