Джон Карр - Девять неправильных ответов

— Полагаю, спонсор считает, что проект неудачен, и требует деньги на бочку. Кто же этот спонсор?

— В этом-то все и дело! Причем тут нет никакого совпадения. Кто тот человек, который вкладывает каждый пенни в недвижимость, в большие и маленькие строительные проекты? Кто этот знаменитый филантроп и одновременно скряга, который с удовольствием тебя разорит?

— Неужели добрый дядюшка Гейлорд?! — воскликнул Билл.

— Да. Теперь ты понимаешь, почему мне не хотелось встречаться с ним даже под другим именем и помогать тебе? Наверняка ты видел не один раз, как я не могла сдержать свою ненависть к нему. Это я тебя подвела! Но…

— Погоди. При чем тут Эрик Чивер?

Марджори заколебалась:

— Ты сам сказал, что Эрик вел себя достойно. Но тебя никогда не удивляло, почему я каждый раз отказывалась сообщить тебе мой адрес? Сначала я сказала, что мы больше не живем в Хайгейте, потом — что звоню из автомата, чтобы не говорить тебе, где я нахожусь. Дело в том, что я живу с Эриком… Нет-нет, не в том смысле! Я живу в его доме с моими родителями. Отец вынужден беречь каждый фартинг, так как, если он не уплатит нужную сумму, его могут привлечь к суду за мошенничество.

— Расскажи подробнее о галантном мистере Чивере.

— В тот день, когда мы с тобой прилетели в Лондон, Эрик сказал, что, если мы согласны, он постарается достать деньги, чтобы уплатить долг отца.

Билл инстинктивно поднял правую руку:

— Полагаю, при условии, что ты немедленно выйдешь за него замуж?

— Конечно нет! Эрик настоящий джентльмен! Жалованье на Би-би-си не слишком большое, поэтому не знаю, как ему удастся раздобыть три тысячи сто пятьдесят фунтов.

— Продолжай.

— Но это условие существует, правда не в викторианском смысле. Если я не выйду за Эрика, то все время буду чувствовать на себе укоризненный взгляд матери. Она ненавидит тебя, Билл, хотя папе ты нравишься. Короче говоря, все ожидают нашего с Эриком брака. Почему бы и нет, если он выплатит долг моего отца? — Марджори всхлипнула. — В любом случае мы должны уплатить деньги Гейлорду, хотя я ненавижу причинять тебе боль…

Билл чувствовал себя гигантом. Никогда еще человек не испытывал такой радости при мысли о своей банковской книжке, где значится сумма в три тысячи триста восемьдесят один фунт одиннадцать шиллингов и шесть пенсов.

Поднявшись, Билл заговорил голосом героя старомодной мелодрамы.

— И это все, что разъединяет нас? — осведомился он с величайшим презрением.

Марджори тоже встала.

— О чем ты? — недоуменно спросила она.

— Заткнись, — посоветовал Билл, отбросив высокопарный стиль. — Значит, ты не считаешь меня слабаком и неудачником? Не возражаешь, что я не такой солидный и надежный, как Чивер? Твои припадки ревности были вызваны страхом потерять такого ничтожного осла, как я?

— Слабаком и неудачником? — Марджори покраснела. — Каждый раз, когда этот старый негодяй наносил тебе удар, ты так давал ему сдачи, что он ненавидел тебя все сильнее! Ты читал газеты за прошлую неделю?

— С чтением у меня были… некоторые сложности.

— Там сообщалось, что некий Хэтфилд — я поняла, что это Хэтто, — преследовал тебя в здании Би-би-си с пистолетом, скрытым в фотокамере. Но ты перехитрил его и выставил из студии.

— Такая версия никогда не приходила мне в голову, — пробормотал Билл.

Серые глаза Марджори широко открылись.

— Мне не нужно, чтобы ты был солидным и надежным, дорогой! Я хочу, чтобы оставался таким, какой ты есть.

— Короче говоря, ты действительно любишь такого болвана, как я? Иди сюда!

Следующие две минуты были несколько хаотичными. Наконец Марджори отстранилась.

— Что в этом толку? — печально промолвила она. — Все равно мне придется выйти замуж за Эрика.

— Можешь забыть об этом раз и навсегда. Долг твоего отца будет полностью выплачен сегодня же, и завтра утром он получит расписку в получении денег.

— Не шути так, Билл!

— Будь хорошей девочкой, пойди в гостиную и скажи Чиверу, что ты выходишь за меня замуж. Потом позвони отцу и сообщи ему, что его долг будет выплачен. Или, если ты все еще думаешь, что я спятил, подожди до завтра, пока он не получит расписку. Сегодня мы уже не увидимся.

Теперь Марджори поверила ему. Она побежала в ванную, чтобы привести в порядок заплаканные глаза, но, застав там портье, возившегося с боксерской грушей, направилась в кухню.

За кружевными оконными занавесками уже наступили сумерки, но Билл ничего не замечал. Он ходил взад-вперед по комнате и иногда поднимал кулаки, словно защищаясь от кого-то.