Джон Карр - Чаша кавалера

Именно тогда ты решил снова пробраться в Дубовую комнату, на сей раз только для того, чтобы повторить трюк с герметически запечатанным помещением и снова передвинуть чашу, доказав таким образом, что твой зять не ходит во сне. Уверен, что ты решился на кое-что еще.

— На что? — резко осведомился мистер Харви.

— В твоем распоряжении были хлоралгидрат и дубинка — их дал тебе Дженнингс, как он сообщил твоим дочери и зятю, прежде чем исчезнуть. Я уверен, что ты не собирался еще раз пытаться украсть панель. Но почему ты взял у Дженнингса хлорал и дубинку, которую потом бросил там, где Дженнингс подобрал ее?

Думаю, у тебя была туманная идея заманить кого-нибудь в Дубовую комнату на ночь, чтобы невиновность твоего зятя, которого ты так… хм!., ненавидишь, была доказана полностью. Хотя тебя, должно быть, мучили угрызения совести по поводу старшего инспектора, все же в твоей собственной стране тебе приходилось проделывать дела и почище. Процедура была несложной. Том, как нам известно, налил всем виски с содовой перед сном. Добавить хлорал в виски Мастерса не составляло труда.

Либо Мастерс оказался устойчивее к снотворному, чем Том, либо ты дал ему меньшую дозу, либо существовала третья причина — не знаю. Как бы то ни было, ты снова проник в Дубовую комнату. На сей раз обстановка нуждалась в приукрашивании. Поэтому ты открыл изнутри дверь, запертую на замок и засовы, взял висевшую снаружи рапиру с рукояткой-чашкой, снова запер дверь изнутри и бросил рапиру на пол. Так как никакого преступления не было совершено, никто не стал бы беспокоиться об отпечатках пальцев, так что тебе было не о чем волноваться.

Ты достал из кармана Мастерса ключ от сейфа, вынул из сейфа Чашу Кавалера и вернул ключ назад. Мы знаем, что Мастерс проснулся, когда ты был в комнате. Но думаю, он бы не проснулся, если бы ему дали достаточно хлорала.

Возможно, твои утверждения, что ты был вынужден это сделать, правдивы. Тем не менее утверждения Мастерса, что твой зять свихнулся, не могли прийтись тебе по вкусу. Когда он зашевелился в полусне, ты не хотел повредить ему слишком сильно — всего лишь оглушить. Поэтому ты поднял дубинку, как следует прицелился и…

Синьор Равиоли, положив на табурет предмет, который прятал, вскочил и выбежал вперед.

— Прекрасный джентльмен — пожать вам руку!

— Благодарю вас, сэр, — вежливо ответил мистер Харви и машинально обменялся рукопожатием с учителем музыки, но опомнился и стал яростно жестикулировать. — Ради бога, Генри, тише!

— В заключение, — продолжал Г. М., — мы снова вернемся ко мне, сидящему и думающему ранним субботним утром, прежде чем Россини заставил меня репетировать. Я не слышал о том, что инструменты водопроводчиков всегда доступны в Телфорде, но слышал о самих водопроводчиках.

Девочка сообщила мне по телефону одну вещь, которая здорово помогла. Вор-призрак — который ничего не украл — снял лютню с крышки клавесина и без всякой причины положил ее в очаг. Почему?

Мы с вами, — Г. М. повернулся к синьору Равиоли, — пришли сюда утром. И о чем мы услышали в первую очередь? Что призрак также нанес бородкой ключа от сейфа абсолютно бессмысленную царапину на дверь, которая сейчас у меня за спиной. Скажите, для чего вор-призрак намеренно привлек внимание к камину и двери?

— Ха!

— Ну, говорите!

— Он использовать дверь и камин как ложные указания, чтобы отвлечь внимание от окна.

— Снова в яблочко! Любой детектив, достойный такого названия, должен был сразу понять, что преступник проник в комнату через окно. Я это понял, но все-таки оказался тупицей! Имея в руках все нити, я споткнулся об одну деталь.

— Какую?

— Оба Брейса, муж и жена, любили это окно и мечтали около него. Хотя Дженнингс был мастером подлога и мог изготовить хорошую копию панели — а я еще не был уверен, что Билл Харви не осуществил подмену, — я не верил, что любая копия могла бы обмануть Брейсов. Но я был не прав.

Г. М. издал звук, который мог бы издать призрак сэра Бинга Родона.

— Они знали это окно и надпись на нем так хорошо, что практически никогда толком не смотрели на него. Я должен был об этом догадаться по словам девочки при нашей первой встрече. «Раньше, — сказала она, — я часами стояла у этого окна, глядя на надпись и мечтая, но теперь я воспринимаю ее как само собой разумеющееся».

Результат? Любая сносная подделка обманула бы девочку и ее мужа. Они бы никогда ее не заметили. И Уильям Текумсе Харви, который мог за пару секунд оценить любого присяжного, хорошо это знал.