Эллери Квин - Транедия Зет

— Окружной прокурор Хьюм! — крикнул Джереми.

— Выключите фары! — отозвался грубый голос.

Джереми повиновался, и луч света начал шарить по нашим лицам. Охранники разглядывали нас равнодушными глазами.

— Все в порядке, — быстро сказал окружной прокурор. — Я Хьюм, а это мои друзья.

— Начальник тюрьмы Магнус ожидает вас, мистер Хьюм, — произнес тот же голос значительно мягче. — Но остальным придется подождать снаружи.

— Я ручаюсь за них. — Хьюм, помедлив, шепнул Джереми: — Вам и мисс Тамм лучше припарковаться снаружи и подождать нас, Клей.

Он вышел из машины. Джереми выглядел нерешительно, но лицезрение людей с каменными лицами и ружьями, очевидно, обескуражило его, так как он кивнул и откинулся на спинку сиденья. Отец выбрался из автомобиля, и я следом за ним. Уверена, что ни он, ни окружной прокурор не заметили меня, когда шли по тюремному двору, а что касается охранников, то они молчали, очевидно восприняв мое присутствие как нечто само собой разумеющееся. Правда, вскоре Хьюм обернулся и увидел меня, но пожал плечами и двинулся дальше.

Мы шли через открытое пространство — в темноте я не видела, насколько обширное, — наши ноги стучали по каменным плиткам. Пройдя в массивную стальную дверь, которую открыл нам изнутри надзиратель в синей униформе, мы очутились в административном здании. Оно казалось пустым и безжизненным. Мне чудилось, что стены безмолвно шепчут страшные истории, хотя за ними находились не камеры, а всего лишь канцелярские комнаты. Какие же ужасы обитали в жутких строениях вокруг нас?

Я последовала за отцом и Хьюмом вверх по каменным ступенькам к непрезентабельной двери с табличкой: «Начальник тюрьмы Магнус».

Хьюм постучал, и дверь открыл клерк или секретарь в кое-как надетом штатском, — очевидно, он поднялся с постели. Что-то буркнув, он проводил нас через большую приемную и внешний офис к еще одной двери, распахнул ее и отошел, взглянув на меня с холодным неодобрением, когда я проходила мимо.

В голове у меня запечатлелось, что все окна, которые мы видели по дороге к этой комнате, были снабжены стальными решетками.

Мужчина, который поднялся приветствовать нас в тихой аккуратной комнате, мог бы быть банкиром. Он был облачен в серое и, хотя его галстук казался завязанным наспех, а одежда — слегка мешковатой, выглядел безукоризненно. У него были редкие седеющие волосы, суровое, серьезное и усталое лицо человека, долгие годы находившегося лицом к лицу с людскими пороками, и наблюдательный взгляд того, кто живет в постоянной опасности.

— Привет, господин начальник, — поздоровался окружной прокурор. — Простите, что подняли вас с кровати среди ночи. Но боюсь, убийство не считается с удобствами… Входите, инспектор, и вы тоже, мисс Тамм.

Магнус улыбнулся и указал на стулья.

— Не ожидал такой делегации, — заметил он.

— Ну, мисс Тамм — что-то вроде детектива, а инспектор Тамм — заслуженный ветеран в этой игре.

— Понятно, — кивнул начальник. — Вреда от этого не будет. — Его лицо стало задумчивым. — Итак, сенатор Фосетт получил свое. Странно, как смерть порой настигает человека, а, Хьюм?

— Такой конец для него подходит, — согласился Хьюм.

Мы сели, и отец внезапно воскликнул:

— Вспомнил! Не участвовали ли вы в полицейской работе лет пятнадцать тому назад, начальник? Где-то на севере штата?

Магнус уставился на него, потом улыбнулся:

— Теперь и я припоминаю… Да, в Буффало. Значит, вы великий Тамм? Очень рад видеть вас здесь, инспектор. Я думал, вы ушли в отставку…

Они продолжали говорить. Я прислонилась ноющим затылком к высокой спинке стула и закрыла глаза. Тюрьма Алгонкин… Где-то рядом около двух тысяч человек спят или пытаются заснуть в узких камерах, где едва хватает места для их измученных тел. Другие люди, в униформе, меряют шагами коридоры. Над крышами темнеет ночное небо, а неподалеку шелестят деревья. В «Гамлете» спит больной старик. За стальными воротами хмурится Джереми Клей. В морге Лидса лежит на плите израненное тело человека, в чьих руках еще недавно была власть… Почему они тянут время? Почему не разговаривают об Аароне Доу?

Я открыла глаза при звуке скрипа петель. В дверях стоял клерк.

— Пришел отец Мьюр, господин начальник.

— Пришлите его сюда.

Спустя минуту дверь закрылась за румяным маленьким человечком в очках с толстыми линзами, с серебристыми волосами, мириадами морщин и самым добрым и мягким лицом, какое я когда-либо видела. Выражение тревоги и боли не могло скрыть благородства, изначально присущего людям вроде этого старого священника. Я понимала, что такой человек способен пробуждать доброе начало даже в самых зачерствелых душах.