Джон Карр - Проклятие бронзовой лампы

Профессор Гилрей был первым человеком, вошедшим в гробницу. И к концу второго года работ его укусил скорпион…

Достаточно для суеверных перешептываний.

Стоя у окна душной гостиной «Континенталь-Савоя», Хелен Лоринг резко обернулась. На ней было белое платье без рукавов и шелковый шарф в красно-белую полоску; солнце окружало ее голову золотистым мерцающим ореолом.

– Сэнди, ты… видел газеты?

– Все это чушь, дорогая моя, – твердо заявил мистер Робертсон.

– Конечно, чушь. Только…

– Только – что?

– Я думаю, не отказаться ли мне от билета.

– Почему?

– По-твоему, Сэнди, я должна возвращаться в Англию, когда профессор Гилрей в больнице?

– А какая от тебя польза здесь?

– Очевидно, никакой. Но по крайней мере…

Сидя верхом на стуле лицом к спинке, Сэнди Робертсон наблюдал за Хелен из полумрака. Его руки покоились на спинке, а подбородок опирался на кисти.

Маленький, худой и жилистый – даже чуть ниже ростом, чем Хелен, – Сэнди казался старше своих лет, но, возможно, выглядел бы точно так же в пятидесятилетнем возрасте. Волосы, цвету которых он был обязан своим прозвищем, [6]торчали надо лбом с едва заметными морщинами. Некрасивое лицо с темными умными глазами и насмешливой складкой рта многие женщины находили весьма привлекательным.

– Твой отец, – сказал он, – хочет, чтобы ты вернулась в Англию и открыла дом. Мы последуем за тобой… – Сэнди сделал небольшую паузу, – как только уладим дела с правительством Египта. Повторяю, дорогая: какая от тебя здесь польза?

Хелен опустилась на стул у окна. Каждый раз, когда Сэнди Робертсон смотрел на нее, его лицо (он знал, что оно находится в тени) приобретало выражение, напоминающее физическую боль. Однако поведение оставалось обычным.

– Но прежде чем ты вернешься в Англию…

– Да, Сэнди?

– Ты думала о том, что я тебе сказал вчера вечером?

Хелен отвела взгляд, точно стремясь избежать этой темы, но не зная, как это сделать.

– Конечно, – продолжал Сэнди, – я ничего не стою. Если бы ты оказала мне честь стать моей женой, тебе, безусловно, пришлось бы меня содержать.

– Не говори так!

– Почему? Ведь это правда. – После паузы он продолжал тем же невозмутимым тоном: – При обычных обстоятельствах я мог бы воспользоваться своими успехами в обществе. Я первоклассно играю в гольф и бридж, танцую, обладаю поверхностными знаниями египтологии…

– Не такими уж и поверхностными, Сэнди, если сказать по справедливости.

– Допустим. Потому что египтологией ты интересуешься, а гольфом, бриджем и танцами – не особенно. Ты очень серьезная девушка, Хелен.

В глубине души ни одной девушке не нравится, когда ее называют очень серьезной. Хелен Лоринг устремила на Сэнди беспомощный взгляд. В ее сердце боролись сомнение, смущение, привязанность к старине Сэнди и надежда, что его слова не вполне соответствуют мыслям.

– В этих областях, – продолжал Сэнди, – я не уступлю тебе и готов добиться успеха в любых науках – от владения эсперанто до изучения тропических рыб. Я… – Он оборвал фразу, а когда снова заговорил, его тон резко изменился. – Какого черта я произношу монологи, точно из пьесы Ноэла Кауарда? [7]

– Пожалуйста, Сэнди!..

– Я люблю тебя – и этим все сказано. Только не говори, что я тебе нравлюсь, это я и так знаю. Вопрос в том, как ты относишься еще кое к кому. – Помолчав, он добавил: – Например, к Киту Фэрреллу?

Хелен попыталась посмотреть ему в глаза – и не смогла.

– Не знаю, – выдавила она.

– Полагаю, ты увидишься с Китом, когда вернешься в Лондон?

– Думаю, да.

Сэнди снова опустил подбородок на руки.

– Некоторые люди, – заметил он, – считают мистера Фэррелла обычным трепачом. Я-то – нет, я знаю ему цену. Но все это чертовски неправильно!

– В каком смысле неправильно?

– Ну, посуди сама! С одной стороны – красавчик Кит Фэррелл. С другой – я, чья физиономия способна не только остановить часы, но и запустить их в обратную сторону.

– О, Сэнди, неужели ты думаешь, что это имеет значение?

– Да, думаю.

Смущенная, Хелен вновь отвела взгляд.

– Это ему надо быть светским львом, – настаивал Сэнди, – а мне – судейской крысой. Так ведь нет – совсем наоборот! Этот парень по-настоящему интересуется протоколами процесса Уислби против Баунсера в 1852 году. А ты, – закончил он тираду, – очень серьезная девушка. Когда ты в последний раз смеялась?

К его удивлению, Хелен громко расхохоталась.

– Вообще-то сегодня утром, – ответила она.