Джон Карр - Смерть в пяти коробках

Миссис Синклер откровенно заскучала. Она подняла руку и взмолилась:

– О, прошу вас, не продолжайте! Лучше послушайте, как все было на самом деле! А потом я хотела бы пойти домой. Да, разумеется, он говорил всем и каждому, что застраховался на крупную сумму и что выплатил взносы за год вперед. Но я ему, естественно, не верила. Я думала, он хвастает, как обычно. Поэтому даже не вспомнила о его страховке!

– А дальше?

– На прошлой неделе, – продолжала миссис Синклер, – вечером в понедельник я вернулась домой из театра и увидела, что Питер Синклер сидит у меня в гостиной в тапочках. – Она помолчала. – Вот вам простая, обыкновенная, ужасная правда. До сих пор все шло так хорошо, мистер Мастерс! Я думала, что избавилась от него. Обычно я веду довольно приятную жизнь, и только он не доставлял мне радости. Но он объявился. Сказал, что пришел забрать свою долю.

Тут-то я и узнала правду. Оказывается, в тот раз он меня не обманул. Он на самом деле застраховал свою жизнь на пятнадцать тысяч фунтов в парижском отделении лондонского банка. Он оставил полис в Биаррице, в сейфе для хранения ценностей; он решил, что я непременно заберу его оттуда. Но полис до сих пор там. Он действительно заплатил страховые взносы вперед; получив солидный куш, страховые агенты не задали ни одного лишнего вопроса, и никто не потребовал извещения о его смерти… Разве вы не понимаете, какую нечестную, нечестную (Полларду горячность миссис Синклер показалась несколько неуместной) ловушку он подстроил? Он не смел поделиться со мной своими планами заранее, потому что я ни за что не согласилась бы помогать ему. Он расставил мне капкан, потому что я отказалась поддерживать его. Застраховал свою жизнь и инсценировал собственную смерть. Он думал, что я попытаюсь получить страховку. Если компания откажется платить или возникнут какие-либо трудности, он просто исчезнет и весь позор падет на меня. Если же мне выплатят деньги, он выждет некоторое время и явится, чтобы… шантажировать меня. И я не посмею его выдать! То есть, не посмею признать, что Питер Фергюсон жив! – Миссис Синклер печально кивнула, а потом добавила: – Мне было не до смеха. Слишком уж крупная сумма фигурировала в деле. Но я едва не расхохоталась, увидев, как вытянулось у него лицо, когда он узнал, что его надежды не оправдались. Поскольку никакого шума не было, он решил, что я забрала деньги. И все время, что он питался очистками и мечтал о богатстве, полис, за которым никто не явился, лежал себе в Биаррице. Как он смотрел на меня… идиот несчастный!

Как будто загипнотизированная собственными словами, миссис Синклер покачала головой и погрузилась в молчание, словно в транс.

Мастерс что-то прорычал, сохраняя, однако, невозмутимый вид.

– Допустим, миссис Синклер. Ведь сам Фергюсон сказал, что мы имеем дело с шайкой самых умных воров в Европе.

– Я сказала вам все, – прошептала женщина, пропуская мимо ушей слова инспектора и не поднимая глаз. – Теперь вам понятно, что я ничего не выгадала от его жуткой ложной смерти. И ни в каком мошенничестве не замешана!

– Возможно, вы замешаны в более серьезных вещах. Где Фергюсон сейчас?

– У меня дома.

– Вот как? Он находился там все время, не так ли?

– А что еще мне оставалось? Он меня запугал. Нет, лично мне он не угрожал… – Миссис Синклер заговорила тише, так как на столе у Мастерса зазвонил телефон и он снял трубку. Пока инспектор разговаривал, она что-то бессвязно бормотала, но Поллард не понял ни слова. Во все время разговора но телефону Мастерс ни на миг не сводил с подозреваемой пристального взгляда.

– Это про меня! – вдруг вскричала миссис Синклер. – Про меня?

Мастерс несколько театрально положил трубку на рычаг.

– Прошу вас, повторите, – елейным голосом попросил он. – Ваш муж заплатил страховые взносы за год вперед?

– Да.

– Вы знаете, когда истекает срок полиса?

– К-кажется… Питер говорил, в мае этого года.

– Пятнадцать тысяч фунтов, – произнес Мастерс. – У вас целый месяц, чтобы получить страховку. Фергюсон умер, и на сей раз по-настоящему.

Доктору Сандерсу снились сны – вернее, то были обрывки сновидений. Они преследовали его, хотя особенно и не тревожили. В промежутках между снами он складывал какую-то трудную головоломку, причем тщательно анализировал каждый свой шаг.

В глубине души Сандерс сознавал, что находится дома, в своей постели. Иногда он пробуждался от ноющей боли в руке и тогда ощущал, что из открытых окон веет теплым ветерком, а на столике у кровати тикают его наручные часы. Но явления реальности перемежались со сновидениями. Важное место в его снах занимала какая-то кухня или прачечная. Он – или кто-то другой – пригибал голову и быстро бежал по полу, мощенному каменными плитами. Еще во сне фигурировала полоска мушиной липучки.