Как только можно деликатнее, Мастерс отодвинулся назад, но взгляд его, направленный на миссис Синклер, был напорист.
Некоторое время женщина молчала. В темной комнате единственным источником света была лампа над столом старшего инспектора; она фиксировала малейшие изменения на подвижном лице миссис Синклер, которая смотрела вниз, на сцепленные пальцы рук; казалось, веки у нее восковые. Наконец она тяжело вздохнула, и сержанту показалось, что подозреваемая вот-вот во всем признается.
– Подобные вещи, – проговорила миссис Синклер, – очень трудно доказать. – Она подняла взгляд. – Простите, что напоминаю вам очевидные вещи, но… Чтобы обосновать случай мошенничества с неоконченной картиной, требуется доказать следующее: никто не прикасался к картине, кроме самого художника, написавшего ее. В данной же области способны разобраться только специалисты, не так ли? Разве глубокие познания в определенной области не самоценны? Разве они не заслуживают похвалы?
– Возможно. Но я о другом…
– Картинные галереи, – продолжала миссис Синклер, – в суд не подадут. Любой судебный процесс становится достоянием гласности, что противоречит интересам галерейщиков. На суде им придется рассказать, на каких условиях им предложили купить ту или иную картину… Худшее, в чем вы можете меня обвинить, самое-самое худшее! – это в том, что я продаю только подлинники.
– Нет, это не самое худшее.
Миссис Синклер нетерпеливо дернула плечом.
– Вы мне льстите? Возможно, ваши слова о моих якобы ухищрениях комплимент?..
– Не все ухищрения ваша заслуга, – уверенно и спокойно перебил ее Мастерс. – Полагаю, доброй части уловок вас научил покойный супруг, Питер Фергюсон.
Миссис Синклер побледнела, да так внезапно, что сержант Поллард вздохнул, – он и не предполагал, что ее лицо способно так измениться.
– Хочу сообщить вам некоторые факты, которые имеют отношение к нему, – неспешно продолжал Мастерс. – Сегодня вечером я получил с курьером письмо от мистера Бернарда Шумана, его бывшего работодателя. И еще длинную телеграмму от моих французских коллег.
Его настоящее имя Питер Фергюсон. Ему всего сорок два года, как вам, наверное, известно. Он сын шотландского священника. Защитил диссертацию в Абердине. Он мастак на всякого рода приспособления, в том числе и те, для которых требуется ловкость рук. Прекрасный гимнаст. Превосходно владеет актерским мастерством, в частности в двадцать пять лет изображал стариков. Работал на мистера Шумана, в его каирском офисе изготавливал искусственные папирусы. Речь не шла о подделках; папирусы открыто продавались как искусственные. Позже трудился в его лондонской конторе. Ограбил своего работодателя. Сбежал в Европу. Так утверждает мистер Шуман.
А теперь вот что сообщает французская полиция. Известно о тесных связях Фергюсона с известными взломщиками. У него документы на имя Питера Синклера и Питера Макдональда – он хранил верность шотландскому колориту. Подозревается его участие в ряде громких краж. Применяет новинки, в том числе пользуется негашеной известью для затемнения стекол. В данный момент считается, что он уехал за границу или умер. Но И июня 1935 года некий Питер Синклер женился в Ницце на Боните Фишер, то есть на вас. Жил по адресу: Бульвар Синь, 314.
В письме Шумана содержится краткое описание внешности Фергюсона. Мы передали его французской полиции. По приметам мадам Дю… впрочем, не важно… Консьержка дома опознала Питера Синклера. Иными словами, вашего мужа. И наконец! Принято думать, что Синклер умер в Биаррице в мае 1936 года. Скончался во время предполагаемой эпидемии оспы, которую власти предпочли скрыть. Вот почему о его смерти почти ничего не известно; власти курорта не желали, чтобы случай оспы стал достоянием гласности. Он похоронен старым слугой более или менее втайне. Врач выписал свидетельство о смерти, не осматривая труп. Ха! Но Фергюсон не умер. Сейчас он в Лондоне. В эту самую минуту, мэм, французская полиция готовит приказ об эксгумации. Они откопают пустой гроб. А вы получили страховку. Вот мошенничество, причем такое, которое можно доказать.
Мастерс швырнул свои записки на стол.
Поллард не знал, какого эффекта ожидал старший инспектор – но уж во всяком случае, не такого, какой произвели его слова. Миссис Синклер откинулась на спинку стула и испустила облегченный вздох. Ее поведение было слишком искренним, чтобы ее можно было заподозрить в фальши; облегчение, отразившееся на ее лице, имело цвет смертельной бледности.
Читать дальше