Джон Карр - Разбудить смерть

В час мутного сырого рассвета того январского утра Кристофер Кент стоял на Пикадилли, дрожа от пронизывающего холода под беспросветно серым небом, словно замалеванным широкой кистью. Он находился всего в десятке шагов от Пикадилли-Серкус. Часы на «Гиннессе» показывали двадцать минут восьмого. Единственным движущимся предметом на площади было такси – мотор отчетливо тарахтел в тишине. Машина объехала островок безопасности Арес и скрылась на безлюдной Риджент-стрит. Резкими порывами налетал восточный ветер, встряхивая колючий ледяной воздух, как встряхивают ковер. Мимо Кристофера Кента одна за другой промчались гонимые ветром снежинки. Он проводил их равнодушным взглядом.

Стоило свернуть за угол, и он оказался бы возле банка, где мог выписать чек на любую сумму. Но в кармане у него не было ни единого пенни, и еще целые сутки он должен продержаться без денег. Именно должен! А со вчерашнего завтрака у него во рту крошки не было, и желудок буквально сводило от голода.

Казалось, ноги сами привели Кента к гостинице «Королевский багрянец». Всего через один день – точнее, ровно в десять утра первого февраля – он войдет в ее вестибюль и встретится, как договорено, с Дэном Рипером. Тогда и будет закончен их спор. Приятно будет выиграть пари у Дэна. Но сейчас от голода и головокружения радость Кента при мысли о грядущей победе уступила место угрюмому раздражению.

Как обычно, все началось с нелепости, а привело… Но начнем по порядку. Его покойный отец был из тех самых Кентов, что переехали жить в Южную Африку. Там и вырос Кристофер. Повзрослев, он побывал во многих странах, кроме родной Англии, ни разу не посетив страну с тех пор, как его увезли оттуда в двухлетнем возрасте. Этому вечно что-то мешало, да и многочисленная родня требовала внимания. Хотя теперь он стал слишком ленив, чтобы часто видеться с родственниками, и ограничивался встречами с ними лишь на светских мероприятиях. У Криса было мало общего с ними. Воспитанный на здоровых житейских принципах отца, Крис всегда соглашался с его суждениями, исключение составляла приверженность родителя к бизнесу. Кристофер рано увлекся чтением, а в двадцать пять лет он и сам начал писать детективные романы, трудился как негр и добился успеха и признания. Но Дэн Рипер не одобрял этого занятия.

Поеживаясь на ветру и притопывая, чтобы согреться, Кент неожиданно вспомнил куда более приятный денек – три месяца назад в Дурбане. Когда он, уютно развалившись в шезлонге и потягивая прохладительный напиток из запотевшего бокала, с удовольствием прислушивался к шуму океанского прибоя. Как обычно, между ним и Дэном Рипером возник спор. Он словно наяву увидел лицо Дэна с его вечным красно-бурым загаром, его скупую жестикуляцию и неколебимую уверенность в себе. В свои пятьдесят Дэн добился успеха в этой стране молодых и стал одним из тех, кто превратил Йоханнесбург в новый Чикаго. Хотя Дэн был почти на двадцать лет старше Кента, они давно дружили и обожали спорить на любые темы. Дэн был членом Ассамблеи и прилагал огромные усилия, чтобы стать заметным политиком. И, как обычно, он стал излагать свою точку зрения безапелляционным тоном.

– У меня нет времени читать романы, – заявил Дэн. – Биографии известных персоналий, книги по истории – это пожалуйста. Это мне по душе. Я предпочитаю реалистический подход ко всему. Мне нужно чтение для ума. Что касается остальной литературы, я смотрю на нее как старая миссис Паттерсон: «Какой в этом смысл? Все это сплошная ложь и фантазии!» Но если уж человек издает романы, то, по крайней мере, он должен писать их на основании опыта – на основании близкого и полного знания жизни, – например, как моего. Иногда мне думается, что я мог бы…

– Да, – строптиво произнес Кент, – я понимаю. По-моему, это я уже где-то слышал. Чушь! Моя работа – такое же серьезное ремесло, как и любое другое. И оно требует образования. А твой жизненный опыт, о котором мне надоело слышать…

– Но ты же не станешь отрицать, что он необходим?

– Не знаю, – честно признался Кент, щурясь сквозь темные очки на сияющее синее небо и море. – Когда я читаю краткие биографии авторов на обложке книги, меня всегда поражает одна вещь. Удивительно, до чего все эти авторы похожи. В девяти из десятка случаев ты прочтешь там: «За свою жизнь, полную приключений, мистер Блант работал дровосеком, рабочим на ранчо, газетчиком, рудокопом и барменом; путешествовал по Канаде, некоторое время был…» – ну и так далее. Дух захватывает, когда узнаешь, сколько писателей работали на ранчо в Канаде. Если меня когда-нибудь попросят дать сведения для биографической справки, я нарушу эту традицию. Я напишу: «Я не был ни дровосеком, ни ранчеро, ни газетчиком, ни рудокопом и тем более барменом и никогда не зарабатывал на жизнь честным тяжелым трудом, пока не начал писать».