Морис Леблан - Канатная плясунья

— Как так?

— Очень просто! Вспомните наш разговор. Виноват кто-нибудь один, если не я, так вы.

Было видно, что Эстрейхер уже почувствовал в Доротее Серьезного противника, но еще не выработал плана своих действий. Он стоял рядом с ней, был любезен, даже галантен, но вместе с тем продолжал руководить обыском и с каждой минутой ожесточался все больше. По его указаниям лакеи вытаскивали корзины и ящики и извлекали из них разный убогий скарб, среди которого странно выделялись своими яркими цветами шали и платки, любимый наряд Доротеи.

Ничего не нашли.

Исследовали пол и потолок фургона, матрасы, упряжь лошади, ящик с провизией. Ничего.

Обыскали всех четырех мальчиков. Горничная графини, обыскала Доротею. Бесполезно. Серьги не отыскивались.

— А это? — показал Эстрейхер на большую, валявшуюся под фургоном корзину, в которой лежали разные обломки, тряпки и грязные хозяйственные вещи.

Кентэн зашатался. Доротея подскочила к нему и поддержала.

— Бежим, — простонал он.

— Ты глуп. Потому что серьги не там.

— Я мог ошибиться.

— Ты глуп. В таких случаях не ошибаются.

— Так где же коробочка?

— Ты ослеп. Посмотри как следует.

— А ты ее видишь?

— Да.

— В экипаже?

— Нет.

— Где же?

— На земле. В десяти шагах от тебя, под ногами у бородача.

Она указала на коляску капитана Монфокона. Ребенок занялся игрой с волчком и бросил ее. Лежавшие в ней игрушечные саквояжики и корзиночки вывалились на землю около Эстрейхера.

Один из этих игрушечных чемоданчиков как раз и был той картонной коробочкой, в которую Кентэн положил серьги. Монфокон решил присоединить эту коробочку к своим «дорожным вещам».

Доротея допустила непоправимую ошибку, поделившись с Кентэном этим открытием. Она не знала, что человек, с которым она вступила в бой, был очень проницательным и тонким наблюдателем. Эстрейхер, оценив по достоинству выдержку Доротеи, очень тщательно следил за Кентэном. Он был уверен, что Кентэн чем-нибудь себя выдаст.

Так и случилось. Кентэн, увидев знакомую коробочку с красным сургучом, облегченно вздохнул: никому не взбредет в голову мысль распечатать детскую игрушку, валяющуюся в песке. Ничего не подозревавший Эстрейхер несколько раз толкал ее ногой.

Кентэн то и дело бросал взгляды на коробочку. Эстрейхер следил за ним. И вдруг внезапно понял. Серьги были там, под нечаянной защитой капитана, среди его игрушек. Коробочка с печатью показалась ему самой подозрительной.

Он нагнулся и поднял ее. Быстро открыл. Среди белых камней-голышей и раковин лежала пара сапфировых серег. РН посмотрел на Доротею. Она была очень бледна.

— Бежим… бежим, — повторял Кентэн, сам от страха не в силах двинуться с места.

— Хорошенькая мысль, — усмехнулась Доротея. — Запряжем Кривую Ворону, влезем впятером в фургон и марш галопом до самой бельгийской границы.

Она чувствовала себя побежденной, но все-таки продолжала следить за своим врагом. Одно его слово, и тюремная дверь закроется за Доротеей. Ибо кто же даст веру словам воровки?

Не выпуская коробочки из рук, Эстрейхер с самодовольной улыбкой смотрел на Доротею, ожидая, что она начнет его упрашивать. Но он плохо ее знал! В ее лице ничто не изменилось. С ее губ, казалось, вот-вот должна сорваться фраза:

— Если скажешь, ты погибнешь сам.

Эстрейхер пожал плечами и, обращаясь к жандармскому бригадиру, сказал:

— Ну-с, бригадир, довольно… Принесем директрисе наши поздравления по поводу благополучного исхода дела… Фу, черт! Какая неприятная работа.

— Не нужно было затевать ее, — вставила графиня, только что подошедшая вместе с графом и Раулем Давернуа.

— Ничего не нашли? — спросил граф.

— Ничего. Совершенно ничего… Вот только одну несколько странную вещичку, с которой играл маленький капитан Монфокон.

— Да, — твердо подтвердила Доротея.

Эстрейхер протянул графине коробку, которую он уже успел тщательно перевязать.

— Не будете ли вы добры сохранить эту вещь до завтрашнего утра?

— Почему я, а не вы сами?

— Потому что это не одно и то же. Завтра мы ее вместе откроем.

— Хорошо… Если только мадемуазель Доротея ничего не имеет против.

— Я сама прошу об этом, — ответила Доротея, радуясь, что опасность отодвигается по крайней мере на один день. — В коробке нет ничего интересного, кроме простых камешков и раковин. Но так как господин Эстрейхер очень любопытен и недоверчив, то доставим ему удовольствие.