Найо Марш - Убитая в овечьей шерсти

— Это забор с проволокой, сэр, — сказал Маркинс. — Она не колючая.

Проволока звенела, свет фонаря играл на замерзших комьях.

— В проходной комнате нет света, — заметил Аллейн.

— Может быть, крикнуть, сэр?

— Не надо тревожить слуг. Будь он поблизости, он бы услышал нас. Эта развилка ведет к овчарне? Дайте, пожалуйста, фонарь, Маркинс.

Иней сверкал, словно фольга, на боковой дорожке. Круг света подвинулся и озарил распростертую на земле фигуру.

— О, Господи! — громко сказал Маркинс. — Что это с ним?

— Сойдите с дороги.

Аллейн ступил на замерзший дерн и направился к овчарне. Фонарь теперь высветил серое шерстяное сукно его собственного пальто, ноги Фабиана, вытянутые под углом, торчащие из брюк, лицо, прижатое к замерзшей колее, и вскинутые вперед, словно для защиты, руки.

Аллейн опустился возле него, передав фонарь Маркинсу. Тонкая, нежная шея Фабиана казалась мальчишеской и беззащитной. Аллейн осторожно раздвинул волосы. Позади него, прямо держа фонарь, Маркинс выдал целую обойму проклятий.

— Удар сверху, — сказал Аллейн. Он отодвинул руку, приподнял голову и, словно мрачный факир, извлек изо рта Фабиана яркий шелковый платок.

— Он не?..

— Нет, нет, конечно, нет. Но надо убрать его с этого проклятого холода. До сарая не больше двенадцати ярдов. Как вы думаете, мы справимся? Его нельзя ронять.

— Ладно, ладно.

— Очень осторожно. Надо сначала отодвинуть мешковину.

Когда они подняли его, дыхание Фабиана было тяжелым и прерывистым. Струйки пара вылетали изо рта. Когда Аллейн приподнял его плечи, он испустил глубокий стон.

— Потихоньку, — сказал Аллейн. — Сюда, Маркинс. Я держу голову. Теперь опустите мешковину. Я достану тюки.

Свет заплясал по овчарне. Они уложили Фабиана на сильно пахнущую овчину.

— Теперь включим лампу, зажжем свечу. Кажется, на этот раз они в полном порядке. Укутайте ему ноги, пожалуйста.

— Здесь холодно, как в морге, — пожаловался Маркинс, — не хочу сказать ничего неприятного этим сравнением.

Фонарь и самодельный канделябр были на своих местах. Аллейн поднес фонарь и свечу поближе к Фабиану. Маркинс сложил пирамиду из тюков и подложил ему под голову пустой мешок.

— Вроде кровотечения нет, — сказал Маркинс. — Как у него с дыханием?

— Я думаю, неплохо. Вы спасли ему жизнь, Маркинс.

— Я?

— Думаю, да. Если бы вы его не позвали, хотя, впрочем, нет. Все зависит от того, узнал ли Лосс своего убийцу.

— Богом клянусь, надеюсь, что да, мистер Аллейн.

— Богом клянусь, боюсь, что нет.

Аллейн нащупал запястье Фабиана.

— Пульс не так плох, — сказал он и через минуту добавил: — Он успел побывать в проходной комнате.

— Как вы это узнали?

Аллейн показал плоский портсигар.

— Мой. Он ходил за ним. Портсигар был в кармане.

Аллейн смотрел на лицо Фабиана. Фабиан нахмурил брови. Губы его шевельнулись, словно он силился что-то сказать.

— Привести капитана?

— Мы не можем рисковать его жизнью. Однако не надо поднимать на ноги весь дом. Идите, прежде всего, к слугам и проверьте, все ли на месте. Что они делают и как долго они этим заняты. Постарайтесь побыстрее. Потом идите к управляющему и скажите, что произошел несчастный случай. Не более того. Попросите одеяла и грелки и что-нибудь, что сойдет за носилки. Попросите мистера Джонса и Клиффа прийти сюда. Потом постарайтесь по телефону связаться с доктором мистера Лосса и спросите, что делать.

— Это невозможно до утра, мистер Аллейн.

— Черт побери! Тогда придется положиться на свой здравый смысл. Идите, Маркинс. Я хочу, чтобы Клифф и его отец были здесь. И, если Клифф дома, понаблюдайте за ним.

Маркинс выскользнул за дверь. Аллейн ожидал в безмолвии холодной и пропитанной запахами овчарни. Он присел на корточки, глядя на Фабиана, чья голова лежала в луже желтоватого света. Он зловеще хмурился и шевелил губами, иногда что-то бормоча. Аллейн подложил ему под голову чистый носовой платок. Морозный ветер снаружи с воем заползал под стропила. Возле пресса лежали тюки с шерстью, настриженной днем. «Собирались ли распаковать один из них и отправить меня вслед за Флоренс Рубрик куда-нибудь вглубь страны?» — подумал он. Фабиан повернул голову. Опухоль под его густыми волосами была теперь видна. Отведя пряди в сторону и назад, Аллейн осветил четкий след под опухолью. Возле двери, на обычном месте, лежало железное клеймо, на котором обозначались буквы: «Маунт Мун».

— Кажется, да, — сказал Аллейн, переводя взгляд с железного бруска на голову Фабиана.