Найо Марш - Убитая в овечьей шерсти

— Мы? — переспросила она. — Я и Терри?

— Кажется, обе, — согласился он.

Дуглас внезапно подал голос:

— Я не пойму, о чем речь.

— Это неважно, — сказала Теренция, — все равно уже ничего нельзя изменить.

— Бедная Терри, — сказал Фабиан, но, казалось, мисс Линн не очень-то отреагировала на сочувствие. Она вновь взялась за работу, и ее спицы зазвенели.

— Бедная Терри, — подхватил Дуглас игриво, но неловко и снова сел рядом с ней, положив большую мускулистую руку на ее колено.

— Где эссе? — спросил Фабиан.

— Они у меня.

— Я бы хотел их прочесть, Терри. Можно?

— Нет, — холодно ответила она.

— Терри, не будь занудой!

— Мне очень жаль, но он доверил их мне.

— Я всегда думал, — вдруг разоткровенничался Дуглас, — что они с Флоренс были идеальной парой. Они очень любили друг друга. Дядя Артур считал ее такой разумной. Всегда говорил всем, какая она замечательная. — Он хлопнул Теренцию по колену. — Разве не так?

— Да.

— Да, — сказала Урсула, — говорил. Он ею очень восхищался. Ты не можешь отрицать этого, Фабиан.

— Я и не отрицаю. Невероятно, но факт. Он был о ней очень высокого мнения.

— Он ценил в ней качества, которых сам был лишен, — уточнила Теренция. — Жизненную силу. Инициативу. Энергию. Популярность. Наглость.

— Вы судите предвзято, — яростно сказала Урсула, — ты и Фабиан. Это несправедливо. Она была доброй. Доброй, теплой и благородной. Она никогда не бывала мелкой или злобной, и как можете вы оба, которые стольким обязаны ей…

— Лично я ей ничем не обязана, — парировала Теренция. — Я выполняла свою работу хорошо. Ей просто повезло, что она нашла меня. Я признаю, что она была доброй, как бывают тщеславные люди. Она прекрасно сознавала, насколько она добра.

— А благородна?

— Да. Вполне.

— И неподозрительна?

— Да, — произнесла Теренция после паузы, — думаю, что так.

— Тогда я думаю, что стоит пожалеть Флоренс Рубрик, — отважно сказала Урсула. — Я правда так считаю, Терри.

— Я так не считаю, — ответила Теренция, и впервые Аллейн уловил в ее голосе гневную ноту. — Она была слишком глупа, чтобы понимать, какой счастливой она была… могла бы быть. Она была словно землевладелец, живущий вне своей земли.

— Но она ведь не просила тебя вмешиваться в эти дела.

— О чем вы спорите? — спросил практичный Дуглас. — Чему это поможет?

— Ничему, — откликнулся Фабиан. — Нет никакого спора. Давайте продолжать.

— Но ведь именно ты организовал этот стриптиз, Фабиан, — подчеркнула Урсула. — Всем нам пришлось пройти через это. Почему же Терри позволено уклониться?

Она взглянула на Теренцию и нахмурилась. «Красивая девушка», — подумал Аллейн об Урсуле. Ее волосы медными прядями обрамляли шею и затылок. Глаза были большие и выразительные, рот подвижный. Она напоминала медальон викторианской эпохи, причем сходство усиливали изящество и свежесть цвета лица и тонкая грация длинной шеи и точеных рук. В ней было что-то от капризной и гордой дамы той эпохи. Эти особенности не всегда сочетались с ее современной манерой речи. Казалось, подумал Аллейн, она знала, что будет неизбежно привлекать внимание и что ей многое простится. Она была упряма, но вряд ли только упрямство заставляло ее постоянно вставать на защиту миссис Рубрик. Он наблюдал за ней, и она, почувствовав на себе его взгляд и, видимо, угадав его мысли, быстро взглянула на него и импульсивно повернулась к Теренции.

— Терри, — сказала она, — я несправедлива? Я не хочу быть несправедливой, но здесь больше некому защищать ее. И ты не должен презирать меня, Фабиан, или демонстрировать свое умственное превосходство. Я не могу смотреть отстраненно и анализировать ее недостатки. Я любила ее. Она была моим другом. И если вы все против нее, то я должна ее защищать.

— Понимаю, — произнес Фабиан, взяв ее за руку. — Это нормально. Я понимаю.

— Но мне бы не хотелось конфликтовать с Терри. Терри, я не хочу враждовать с тобой, ты слышишь? Я хочу жить с тобой в дружбе.

— Ты не заставишь меня поверить, — сказал Дуглас, — будто Терри сделала что-то дурное, и я тебе прямо говорю, Фабиан, мне не нравится, как ты это подаешь. Если ты предполагаешь, что Терри совершила что-нибудь постыдное…

— Замолчи!

Теренция вскочила с кресла и в приступе бурного раздражения изрекла:

— Ты говоришь глупости, Дуглас. «Постыдное» или «непостыдное» — при чем здесь это? Я не ищу твоей дружбы, Урсула, и мне все равно, справедлива ты или нет или, как ты выражаешься, сможешь ли ты продолжать любить меня. Заставить меня зайти так далеко и потом великодушно отпустить! Все вы считаете, не так ли, что я любила его. Очень хорошо, так оно и есть! Если мистеру Аллейну необходимо выслушать всю эту историю, дайте мне, по крайней мере, рассказать ее. Я постараюсь быть краткой и неназойливой.