Петер Аддамс - Детектив перед сном

— Черт побери! — Баллер вскочил и побежал из угла в угол. — Все сложнее и сложнее. Кто же тогда совершил остальное?

— Конечно же, Арманда Хаферман, — спокойно ответила Афродита.

Инспектор круто повернул и только было открыл рот, как бывшая экономка баронессы вскочила со своего стула и злобно закричала, готовая кинуться на Афродиту:

— Я требую, чтобы этой проклятой бабе немедленно заткнули рот!

Охранявший полицейский заставил ее сесть.

— Да ну, приятно слышать, вы вдруг стали разговорчивы, — холодно произнесла Афродита.

Мадам опять кинулась в бой, и охранник опять ее усадил. Но рот ей закрыть он, разумеется, не мог. И на Афродиту густым потоком полились помои. Лишь когда поток иссяк, Гельмут Баллер (он с удовольствием сидел и вспоминал в это время лекцию про психологию) счел, наконец, возможным подать голос:

— Я знаю, мадемуазель, у вас неплохое чувство юмора. Но не слишком ли далеко вы заходите?

— Я как раз сейчас не шучу, инспектор, — сказала Афродита. — Ну, представьте себе, как виконт мог ухлопать графа фон Хазенталя? Он все время торчал рядом со мной. У него не было никакой возможности подсыпать яду в бокал графа.

— А экономка? Ее-то вообще не было в зале.

— Верно. Но она была рядом. На кухне.

— Откуда вы знаете?

— Я знаю это от Валентина Кальбе, который был там в качестве кельнера. На таких торжественных пиршествах у них принято, чтобы каждого обслуживал его собственный слуга или же руководил кельнером, обслуживающим господина. Понимаете?

— Гельмут Баллер присвистнул.

— Ах, вот оно что. Странно, однако, когда я прибыл туда, ее след простыл.

— Конечно, она тотчас удрала. Дело сделано, об остальном позаботится виконт, который в курсе. Я тогда еще удивилась, почему виконт сразу вдруг, не сходя с места, объявил, что граф мертв.

— Хорошо объяснено, — признал инспектор. — Но как она, если, конечно, исходить из того, что это сделала она, как она могла подсыпать яд именно в бокал графа?

— Это было сделано на кухне. Арманда Хаферман, само собой, знала того, кто обслуживает графа.

— Вот дьявольщина, — откинулся на стуле Баллер. — Ну и ловкачи. И Кальбе может подтвердить, что Хаферман была на кухне?

— Не только он. Толстяк графа делла Скала тоже был на кухне. Там вообще было много слуг и работников отеля.

— А я не отрицаю, что была на кухне в тот вечер, — вдруг заговорила Арманда Хаферман; она снова была спокойна и отрегулирована, как новенький холодильник. — Ну и что это доказывает? Ровным счетом ничего!

— А почему вы скрылись? — рявкнул Гельмут Баллер. — Видно, совесть была не чиста!

— Я утомилась, — сухо пояснила мадам. — Кроме того, у меня началась легкая мигрень, и я уехала домой.

— Мигрень! — кипел инспектор. — Нет, вы только поглядите, рядом умирает человек, хорошо знакомый, а ей не до того, у нее мигрень!

— Мне совершенно безразлично, верите вы мне или нет, — цедила экономка. — Вы докажите мне сначала, что я, а не кто-нибудь подсыпал яд в бокал графа. И с какой стати мне нужна была смерть графа?

— Гм, да, — сразу утих и засомневался Баллер. — Этот вопрос я себе тоже задаю.

— А вы, Арманда, уверены, что виконт так и будет молчать? — включилась Афродита.

— Мне-то что до этого. Я никакого отношения не имею к его делам.

— Это выяснится, — спокойно произнесла Афродита. — Конечно, расчет верный: виконт так и так получит пожизненное заключение, будет у него одним убийством больше или меньше. А вы со всей присвоенной кругленькой суммой устроите себе счастливую жизнь.

Говоря так, Афродита краем глаза наблюдала за виконтом. Никакой реакции. Зато Баллер навострил уши:

— О какой присвоенной сумме идет речь? Что-то совсем новое.

Афродита виновато потупила взор:

— Прошу прощения, инспектор, ведь тут действовала прекрасно организованная система шантажа.

— Шантаж? — выкатил глаза Баллер.

— Да, — кивнула Афродита, — кстати, придумала, организовала и осуществляла эту систему моя дорогая тетушка. В этом ей активно помогали блаженной памяти Ганс фон Гиммельройт и присутствующий здесь виконт де Бассакур.

— С ума сойти! Ничего не понимаю! — Баллер был слегка оглушен. — Нет, тут надо хорошенько подумать. Шмидхен, принесите-ка пива!

Спящий обермейстер незамедлительно исчез. Афродита полезла в свою сумку и стала выкладывать на стол бумаги и снимки, что прихватила из сейфа виконта. Реакция Гельмута Баллера была разнообразной. При виде голой натуры он то ухмылялся, то строго косился на светловолосую стенографистку. Но затем у него зашевелились остатки волос вокруг лысины, затем покрылась изморозью сама лысина. Он сразу понял, каким кошмарным скандалом заряжены эти документы. Ведь речь идет о сливках общества. О сливках, герр оберинспектор. А кто вы? Может, вы имеете какое-то отношение к молочным продуктам, кавалер Ордена Рейнского Белого Кита? Нет, вы только то, чем заквашивают кефир. Не больше. А посему…