Петер Аддамс - Детектив перед сном

Мы уже неоднократно подчеркивали самообладание молодой француженки, а такие люди обычно спят сладко и крепко. Не будь этого обстоятельства, события развернулись бы, пожалуй, менее драматично, но более стремительно. Валентин Кальбе тоже обладал чертами характера, упомянутыми выше. Плюс к тому, он был ужасающе последовательным в каком-нибудь своем раз и навсегда сложившемся мнении. А известно, что однажды возникшее предубеждение, будучи направлено к одной цели, не знает никакого удержу и в своем развитии доходит до необыкновенных пределов.

Полковник, уходя, сказал Кальбе:

— С этой бабы не спускай глаз! — Как мы видели, Кальбе и до того прилично сторожил Афродиту, ни на секунду не отводя от нее армейского пистолета. Теперь рвение его, подкрепленное новым приказом, удесятерилось. Он принялся выполнять приказ почти буквально. Примерно каждые десять минут дверь комнаты со скрипом приотворялась. В щель сначала влезала жирная ручища с пистолетом, за ней появлялась голова Валентина, затем все громадное туловище. И каждый раз, убедившись, что Афродита самозабвенно спит, Кальбе шаг за шагом проверял и проверял всю комнату, нет ли чего подозрительного. Исчезание неусыпного стража тоже происходило последовательно: сперва в коридоре оказывались ноги, затем туша, за ней голова, рука, пистолет.

Напомним еще раз, что Афродиту было непросто разбудить. Поэтому в течение по крайней мере часа Кальбе спокойно совершал свои вояжи по комнате. И уверился в абсолютной своей ловкости и благоприятном завершении задания. Но тут с ним случился небольшой казус. Обыкновенного, человеческого, естественного свойства. Когда он в очередной раз пролез в дверь и приступил к досмотру, когда находился посреди комнаты, недалеко от кровати, именно в этот момент он, несмотря на чудовищное усилие сдержать себя, все же не сдержался и дважды, с коротким взревом, чихнул. При этом пистолет вылетел у него из руки. Грохот получился великий. Но Афродита даже от такого шума не пробудилась, в чем Кальбе с присущим ему хладнокровием убедился, прежде чем улезть в коридор.

Между тем, чужеродные шумы все-таки отложились в мозгу спящей, и она стала постепенно пробуждаться. Сперва сон выплыл на мелководье, затем пошел беспокойной рябью, и вот Афродита пробудилась уже настолько, что могла одним проясненным сознанием, без помощи глаз, следить за маршрутами Кальбе.

План побега созревал все активнее, по мере нарастания злости от звуков, творимых Кальбе… Уходить надо как можно быстрее, ибо даже ближайшее будущее чревато опасностью: угрозы полковника, смерть графа…

Кальбе, в который уже раз, просунул в дверь вслед за пистолетом голову и был потрясен: Афродита исчезла. Он сунулся глубже и… что с ним затем произошло, он никак не мог после разумно объяснить, а лепетал лишь что-то о наваждении и коварстве.

Афродита в этот момент была прижата дверью к стене. И когда Кальбе наполовину возник в комнате, в лицо ему вдруг прыгнуло кошмарное животное. Бедняга Август, ища опоры и не находя ее на жирной физиономии Кальбе, в страхе вцепился в нее своими лапками. Эффект получился буквально головокружительный. Для Кальбе. Истошно заорав, он стремительно удалился в дебри подсознания. Спустя много времени он, объясняясь, уверял, что будто пытался отбить летящее на него мерзкое создание, но ему не удалось, потому что Афродита, эта жуткая баба-тяжеловес, мощным ударом в сплетение повалила его на пол. На самом же деле Кальбе сам упал, упал в простейший обморок, что вполне естественно и человечно. Когда он съехал по косяку на пол и голова его невинно повисла, Афродита сняла с нее скорпиона и осторожно покинула дом. И к тому времени, когда Кальбе, кряхтя, поднялся на ватных ногах и стал дико озираться, Афродита уже порядочно пробегала по ночному Кельну в поисках своей гостиницы. После долгой беготни она, наконец, увидела знакомую надпись «Марица» и позвонила.

Хозяйка открыла дверь и, ворча по поводу позднего часа, перебитого сна и вообще тяжелой жизни владельца маленького ночлежного заведения, впустила Афродиту в дом. Не успела та оказаться в своей комнате, как дверь без стука отворилась и снова предстала перед ней фрау Мария Шмитц, на сей раз размахивая газетой. Она приглушенно затарахтела:

— Это твоя благодарность за мою доброту?! Если б я это знала! Но бог мне свидетель, я этого не знала… А по виду, дочка, ты не похожа на преступницу. — С этими словами она бросила газету на кровать и уселась на табурет, укоризненно уставясь на Афродиту. Та взяла газету, и ей сразу все стало понятно. С первой же страницы на нее сердито ее собственное лицо. Этот снимок был сделан, когда она переступила порог полицейской префектуры. Естественно, фотограф не позаботился о том, чтобы не выпячивать недостатки ее нефотогеничной внешности.