Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум

— Я тоже ничего не понимаю. Она была с нами, потом вышла на минуту, я подумала, что она в туалет пошла. А она… не вернулась, — голос Лины дрогнул.

— Значит, вместе из приемной вы не выходите, — понял Бозин. — Только по очереди?

— Да, — ответила Нина. — Когда выходила Ольга — оставалась я, если выходила я — оставалась Ольга. Мы всегда подменяли друг друга. Формально Ольга считалась секретаршей Савелия Николаевича, а я — секретаршей Эдуарда Леонидовича. Но когда нужно… мы всегда помогали друг другу.

Она сдерживалась изо всех сил, чтобы не расплакаться. Очевидно, Бозин понял ее состояние и кивнул, разрешая ей уйти.

Когда Нина вышла, Бозин обернулся к Халуповичу:

— Вы сказали, что вам все ясно? Что именно вам ясно?

— Ольге нравился мой молодой водитель, — пояснил Халупович. — По-моему, они даже встречались, хотя утверждать это не могу.

— Только поэтому? — вмешался Дронго. — Кто у вас обычно разносил почту или записки? И почему вы не позвонили в гараж сами?

— У нас такая система безопасности, — пояснил Халупович, — нужно письменное разрешение. Кроме того, это не совсем правильно с точки зрения административной этики, чтобы руководитель компании звонил в гараж охранникам. Тогда я должен бросить все дела и регулировать въезд и выезд автомобилей. А в обязанности Ольги входило и разносить почту. Но когда Трошкин поехал за женщинами, Оля сидела в приемной, я сам видел.

— И потом она вышла, — сказал Дронго.

— Вышла, — подтвердил Эдуард Леонидович, — и непонятно, что она там делала. Послать ее за документами или в другой отдел мог только я. Или Трошкин, в исключительных случаях. Но Нина должна была знать, куда идет ее напарница.

— Значит, ее никто туда не посылал? — уточнил Бозин.

— Никто, — ответил Халупович, — вы же слышали, что сказала Нина. Наверное, она вышла в коридор и встретила на лестнице кого-то из знакомых. А когда спускалась, ее ударили и столкнули вниз.

— Тогда получается, что убийца — сотрудник вашей фирмы, — сделал вывод Бозин.

— Похоже, — помрачнел Халупович, — возможно, что так.

— Если убийца — сотрудник фирмы, то он мог спрятать и девочку, — заметил Бозин. — Вам не кажется, что нужно еще раз проверить все комнаты ваших сотрудников. Даже те, которые уже проверялись.

— Я прикажу Шальневу еще раз осмотреть все комнаты, — согласился Халупович.

Достав из кармана аппарат мобильной связи, он набрал номер Шальнева. И когда тот ответил, быстро сказал:

— Собери еще раз своих людей и проверь все кабинеты. Даже те, которые уже проверяли. Все шкафы, чердаки, подвалы. Собаку задействуй, если нужно. Но девочку найди. Живой…

Он взглянул на женщин и помрачнел.

— Живой, — попросил он, — только живой.

Часы показывали десять минут шестого. Элга, достав аппарат мобильной связи, набрала таллиннский номер. Очевидно, она говорила с кем-то из родственников по-эстонски, объясняя, что завтра ей, возможно, придется сдать билет и задержаться в Москве. Фариза посмотрела на часы, вздохнула, но звонить никому не стала. Очевидно, она уже предупредила брата, что задержится здесь. Оксана Григорьевна по своему аппарату тоже громко по-русски сообщила, что задерживается и приедет попозже.

— Называется погуляла по Москве, — горько пошутила она, а затем обратилась к Бозину: — Где ваша следователь? Когда она наконец появится?

— Сейчас будет, — уверенно кивнул Арсений Николаевич,

— Кажется, мы теперь не скоро попадем в свои отели, — предположила Элга, взглянув на свои часики. — Этдик, — она произносила его имя именно так, выговаривая «т» перед «д», — твоя жена, наверное, очень волнуется?

— Нет, — ответил Эдуард Леонидович, — я решил, что нужно избавить ее от этих эксцессов. Сегодня утром они с дочерью улетели в Лондон. И я остался один. Можно сказать холостой, — пошутил Халупович.

— Я думаю, ты найдешь, чем заняться сегодня ночью, — язвительно усмехнулась Океана Григорьевна.

Она не успела закончить фразу, как дверь открылась и появилась Нина.

— К вам следователь, — сказала она, обращаясь к Халуповичу. — Из прокуратуры. Валентина Олеговна Линовицкая.

— Пусть войдет, — поднялся наконец с дивана вялый Халупович. — Мы ее ждем.

Нина вышла, а в кабинет вошла молодая женщина. На вид ей было не больше тридцати. Открытое приятное лицо, внимательный взгляд, светло-каштановые волосы со смешной челкой, полноватые губы. Дронго подумал, что симпатичные женщины обычно не задерживаются на небольших должностях в административных органах. Их либо выдвигают на руководящие должности, либо создают такие условия, что они сами уходят. На Линовицкой был темно-синий прокурорский костюм с юбкой чуть выше колен. Стройные, красивые, но чуть полноватые ноги. Очевидно, она вообще имела склонность к полноте, хотя и сохраняла стройную фигуру. Дронго посмотрел на ее обувь. Пожалуй, размер был несколько великоват, если учесть ее рост. «Не меньше сорокового размера», — подумал он. Интересно, что женщины обычно комплексуют по этому поводу. И любая из них яростно утверждает, что носит только тридцать девятый размер, соглашаясь даже на тридцать девять с половиной, но ни в коем случае не переходя на сакральное число «сорок». Хотя, наверное, глупо комплексовать по поводу своих ног. Если даже они некрасивые. Быть недовольной своими ногами — значит быть недовольной своей судьбой. А это так же глупо, как сетовать на солнечный свет.