Дженнифер Роу - Печальный урожай

— Ясно! Что ж, и на том спасибо. Ну а третья причина?

— Ну, это, в общем-то, не имеет…

— Да ладно уж, договаривай, раз начала! Может, я не принадлежу к тому типу, который способен сжечь собственную мать? — Анна была на грани истерики. В дрожащем голосе появились визгливые нотки.

— Да нет, не то, — ответила Берди. — Дело вот в чём: тот, кто открыл газ в доме Терезы, очень аккуратно заткнул щель под дверью ковриком, чтобы газ не проник в переднюю часть дома. Делать это только для того, чтобы газ побыстрее подействовал, бессмысленно: веранда и так небольшая. Я полагаю, дверь заткнули, чтобы уберечь ребёнка. А я, уж извини, не могу себе представить, чтобы ты об этом позаботилась. Наоборот…

— Наоборот, я должна была сделать всё, чтобы отпрыск поспешил за своей матерью? Что ж, ты права. Я именно так бы и поступила! — Задыхаясь от ненависти и злости, Анна вцепилась в перекладины стула, пытаясь оттолкнуться и вскочить. Но вдруг, будто невидимый стержень, поддерживающий её, сломался, она обмякла и отвернулась к стене.

Саймон Тоби краем глаза устало следил за Анной. Ему уже осточертел весь этот спектакль. А вдобавок он волновался за Мартина. Ну куда делся, паршивец? Да и вообще, разумно ли они поступили, устроив такое развёрнутое изложение событий? Всё теории, теории, а толку чуть. Надо было выждать, пока подтвердятся некоторые догадки.

Но Берди настаивала на том, чтобы открыть и объяснить людям факты и тем самым положить конец множащимся слухам и подозрениям. Нехорошо — уверяла она — заставлять людей блуждать вслепую среди страха и сомнений, в то время как они с Тоби убеждены в своей правоте.

Тоби поддался уговорам, а Мартина и уговаривать было не надо. За его странной внешностью скрывалось доброе сердце. Тоби пошёл у них на поводу, надеясь, что в такой драматической ситуации всплывут хоть какие-то доказательства. Вообще-то он не привык идти у кого-либо на поводу и теперь очень нервничал.

Тереза Салливан тоже нервничает, он это чувствовал. Удивительно, как всего за два дня он сумел так хорошо понять эту женщину. Ему доставляло удовольствие смотреть на её приятное лицо с крупными чертами. Откинувшись на подушку, она сосредоточенно слушала, как Берди подводит итоги своего выступления. Чёрные с проседью волосы перекинуты на одно плечо. Ночная рубашка кремового цвета оканчивается высоко у шеи рюшкой кремовых кружев. Скорее всего, ручная работа, подумал он.

— И естественно, мы тогда подумали о Джилл.

Голос Берди наконец дошёл до его сознания. Чёрт возьми, кажется, он начинает витать в облаках, как Макглинчи. Тоби обвёл глазами палату, стараясь сосредоточиться.

— После Анны самые серьёзные подозрения вызывала Джилл, поскольку сначала мы считали, что это она была в гараже. Из подслушанного разговора явствовало, что её запугивали, шантажировали, а она вовсе не желала превращать случайную связь в постоянную. Мотив казался мне вполне правдоподобным. Время тоже совпадало. К тому же Джилл — человек практический, решительный, она способна отстаивать своё благополучие любыми средствами и не станет мучиться угрызениями совести.

Джилл самодовольно улыбнулась. Господи, она приняла это как комплимент, ужаснулась Кэт.

— Но мне как-то не верилось, что Джилл может целиком положиться на случай. Все её считают сумасбродкой — ты уж извини меня, Джилл, — но это далеко не так. В её работе, как и в моей, важно умение анализировать каждую деталь. Поэтому я оставила её на подозрении каждую деталь. Поэтому я оставила её на подозрении только потому, что был мотив. Но и мотив пришлось отбросить, как только выяснилось, что в гараже с Дамьеном была не Джилл, а Тереза. — Под устремлёнными на неё настороженными взглядами Берди беспокойно поёрзала на стуле. — И тогда я снова стала размышлять. Сцена у гаража, когда Анна, её отец и мать поведали нам о подслушанном разговоре, убедила меня в том, что была и другая вероятность, которую я раньше как-то не приняла в расчёт. Я говорю о человеке, которого никто в расчёт не принимает.

Ну, началось, подумала Кэт, стараясь не глядеть на Уилфа.

— Уилф Тендер, без сомнения, был глубоко уязвлён тем оскорбительным тоном, в каком Дамьен отозвался о его горячо любимой дочери. А что, если он решил отомстить за дочь и тем самым облегчить перенесённые ею страдания? Виня себя за то, что оказался ей плохим защитником, он мог сказать себе: пора наконец действовать решительно и избавить дочь и всю семью от опасности.