Артур Дойль - Шерлок Холмс на сцене

ХОЛМС: Безусловно.

УОТСОН: Примерно месяц назад мисс Энид Стонор, в свою очередь, обручилась с соседом, лейтенантом Кертисом.

ХОЛМС: Ах!

УОТСОН: К несчастью, молодой человек уезжает сегодня на Средиземное море. Таким образом, она остается в Сток-Моран одна.

ХОЛМС: Понимаю.

УОТСОН: И некоторые обстоятельства встревожили ее.

ХОЛМС: Я заключаю, что любезный отчим имеет все шансы потерять деньги в случае брака.

УОТСОН: Это так. Конечно, если предположить, что Райлотт убил старшую из девушек, на первый взгляд кажется маловероятным, что он попытается проделать это снова: две внезапные смерти в доме наверняка возбудят подозрения коронера…

ХОЛМС: Нет, нет, Уотсон! Вы совершаете ошибку, приписывая собственные резонные мысли такому ненормальному существу, как Райлотт. Прирожденный преступник очень часто — чудовищный индивидуалист с изначально смятенным рассудком. Он во что бы то ни стало должен, обязан заполучить предмет своих желаний. Он размышляет о чем-то — и считает это непогрешимой истиной. Он что-то совершает — и считает, что уйдет безнаказанным. Нельзя априорно сказать, как он поведет себя в том или ином случае. Лучше всего, вероятно, пригласить юную леди. ( Нажимает кнопку звонка ). Дорогой друг, вы попадете в беду, если начнете защищать всех обездоленных девиц. Так не годится, Уотсон, в самом деле не годится.

( Входит ЭНИД. УОТСОН встает и приветствует ее ).

УОТСОН: Здравствуйте, мисс Энид. Это — мой друг, мистер Холмс, о котором я вам рассказывал.

(ХОЛМС обменивается рукопожатием с ЭНИД).

ХОЛМС: Как поживаете, мисс Стонор? О Боже! Должно быть, вы порядком замерзли, трясясь в двуколке в такую погоду.

ЭНИД: В двуколке, мистер Холмс?

ХОЛМС: На вашем левом рукаве нетрудно заметить характерные брызги грязи. Глинистая почва и белая лошадь, как я понимаю. Но что это? Вы дрожите. Садитесь, прошу вас.

ЭНИД ( осматривается и садится на кушетку ): Скажите, мистер Холмс, не приходил ли к вам мой отчим?

ХОЛМС: Нет.

ЭНИД: Он заметил меня на улице. Мы проехали мимо; он увидел меня, наши глаза встретились, и он махнул мне рукой, требуя остановиться.

ХОЛМС: Что привело вашего отчима в Лондон?

ЭНИД: Он приехал по делу.

ХОЛМС: Любопытно узнать, по какому делу.

ЭНИД: Он собирался нанять нового дворецкого. Роджерс, наш старый дворецкий, покидает нас, и новый должен прибыть немедленно. Но я сомневаюсь, что к нам кто-либо согласится приехать.

ХОЛМС: Да, он может столкнуться с некоторыми трудностями. Он обратится к агенту, надо полагать.

ЭНИД: В два часа он должен быть у Паттерсона и Грина на Кавендиш-стрит.

ХОЛМС: Понятно. Но ведь он оказался довольно далеко оттуда, разве нет? И здесь мы снова возвращаемся к тому моменту, когда он увидел вас на улице…

ЭНИД: Да, это было на Пэлл-Мэлл. Мне кажется, он следил за мной.

ХОЛМС: Имелись ли у него основания думать, что вы приедете сюда?

ЭНИД: Нет. Он мог считать, что я поехала к доктору Уотсону. Он знает, что доктор Уотсон — мой единственный друг в Лондоне.

ХОЛМС: Как отнесся доктор Райлотт к вашей помолвке?

ЭНИД: Он стал гораздо добрее ко мне; он знает, что меня некому защитить. И все же бывают минуты… ( Закрывает лицо рукой ).

ХОЛМС: Пресвятые небеса!

ЭНИД: Он не сознает свою силу. В ярости он становится похож на свирепого дикого зверя. Только на прошлой неделе он избил кузнеца.

ХОЛМС: Он может бить кузнеца, но не моих клиентов. Это не должно произойти снова. Ваш жених знает об этом?

ЭНИД: Я не посмела сказать ему. Он совершил бы что-то кошмарное. Кроме того, как я уже говорила, в целом отчим стал добрее ко мне. Но иногда, когда я внезапно бросаю на него взгляд, я вижу в глазах отчима такое выражение, что кровь застывает у меня в жилах. Его доброжелательность исходит из головы, не из сердца. Я чувствую, что он ждет… ждет…

ХОЛМС: Ждет чего?

ЭНИД: Ждет отъезда моего жениха. Ждет, пока я окажусь в его власти. В этой комнате царит леденящий ужас. Часто я от страха не могу заснуть.

УОТСОН: Что? Он переселил вас в другую комнату? ( Приподнимается в кресле ).

ЭНИД: Мою комнату ремонтируют.

УОТСОН: И вы спите в комнате, где умерла ваша сестра?

ЭНИД: В той самой комнате. Произошло кое-что еще… Снова слышится музыка.

ХОЛМС: Музыка? Расскажите-ка.

ЭНИД: Перед смертью сестры звучала музыка. Она говорила мне об этом, и после, в ночь ее смерти, я сама услышала музыку. А теперь она звучит снова. О, мистер Холмс, я так боюсь.