Атанас Мандаджиев - Волчий капкан

– А вы кто? – спросил шофер.

– Болгарин.

– Болгарин!? Прекрасно! Мы болгар очень любим. Говорите, куда вам?

– В центр.

Пырван усомнился в их намерениях, только взглянув на часы. Они ехали уже почти полчаса, а ни одна вывеска из тех, что служили ему ориентирами на пути в гостиницу, не появлялась. Более того, дома теперь встречались все реже, между ними местами замелькали небольшие рощицы. И все же ему было неловко спрашивать, куда они едут, – эти парни выглядели такими весельчаками. "Мне просто кажется, – успокаивал он себя, – у страха глаза велики. Не будь той истории в Токио, я бы и на секунду ни в чем не усомнился". Однако он все же насторожился, стал лихорадочно искать выход из положения. "Если через пять минут не появится гостиница, значит…" Пять минут прошло. Теперь уже по обеим сторонам шоссе тянулся сплошной лес. "Центрум?" – вопросительно произнес Пырван, приветливо улыбаясь. "Яволь, центрум, – спокойно ответил шофер. – Нох айне минуте". Но лицо его стало неподвижно, как маска. Пырван похолодел. "А если они меня тюкнут чем-нибудь тяжелым по голове? И не спасешься ведь: здесь все гонят не меньше, чем на сотне километров в час. Но зачем я им? Что им от меня надо? Деньги? Еще что-то?.. Нет, мне и вправду только кажется – просто они решили растянуть приятную прогулку. Может, предложить им закурить?" И вдруг свет фар уперся в лесной сумрак, машина резко сбавила скорость, чтобы вписаться в поворот. Когда они свернули на лесную дорогу, двое на заднем сиденье принялись орать во весь голос. Пырван моментально открыл дверцу и, сгруппировавшись, вывалился наружу, прикрывая руками голову. Приземление было мягким, он несколько раз перекувыркнулся и встал на ноги. В голове слегка шумело. Ожидая выстрела в спину, наш герой побежал в направлении шоссе. Выстрела, однако, не последовало… Вы скажете – воображение разыгралось, испугался, мол, человек. Но фольксваген, между тем, не вернулся, а наоборот – на полном ходу понесся через лес, и след его простыл. А было бы естественно, коли и впрямь не было у них на уме ничего худого. Ну да ладно, мюнхенский случай не так уж характерен, а что вы скажете тогда о Стокгольме и Вене – городах, которые борец посетил в течение следующих полутора лет? В обеих столицах Пырван чудом сумел избежать покушения, причем в обоих случаях нападавшим, похоже, была нужна не только его жизнь, но и труп. Спасся он только благодаря своей исключительной силе и молниеносной реакции; ну, и был он теперь начеку. На следующий день после того, как его попытались похитить в Вене, какой-то незнакомец предложил ему стать невозвращенцем на очень выгодных условиях. Ясно, с какой целью – чтобы спокойненько покончить с парнем, не ведя счет дням и часам. Нот тогда-то Пырвану и сообщить бы обо всем, начиная со случая в Токио, руководителям делегации, но непонятно почему он снова решил промолчать. Может, просто стеснялся – не любил он быть в центре внимания. Но с тех пор в душе его поселился страх: идет по улице, а самому кажется, будто кто-то не сводит с него злого взгляда; в поезде не смел выйти из купе, в темном кинозале при малейшем прикосновении обливался холодным потом, аж дрожь пробирала. Так больше не могло продолжаться, что-то надо было делать. Вероятно, самое разумное – сообщить в милицию, пусть ищут выход, пусть обеспечат ему охрану, в противном случае он за границу – ни ногой…

К счастью, зимой ему не приходилось часто отлучаться из дому, нервы стали успокаиваться, однако главный вопрос не был решен. Чего они ко мне прицепились? Чего хотят? Я не американский президент и не борец за права чернокожих. Может, потому что в армии я охранял военные склады? Да я их только обходил с автоматом за спиной, понятия не имею, что там внутри было. И если им действительно нужны какие-то сведения, что, впрочем, исключено, то с какой стати им убивать меня, почему они в меня то стреляют, то пытаются пырнуть? Может, мстят за что-нибудь? За какое-то неведомое прегрешение отца, о котором я и не подозреваю. Но мой отец, дед и старший брат – простые крестьяне, работают себе в сельском кооперативе и, как говорится, мухи не обидят, все село их любит… Я им нужен или мое тело? Пусть только посмеют еще раз, уж я-то знаю, что делать: первого, кто под руку попадется, схвачу за шкирку – ну-ка погоди, дорогой, выкладывай все начистоту, тут тебе не джунгли, а я не животное, так что говори! Не отпущу, пока не соберется народ и не появится полиция. Раз такое дело, надо выпутываться, это не жизнь, уж лучше тогда совсем распрощаться с борьбой. Стану первым болгарским спортсменом, который валяется у начальства в ногах и просит, чтобы не посылали за границу. Вот уж удивлю, в обморок хлопнутся. "Буду, мол, бороться только на родной земле". Отличная тема для журналистов. "Меня питают соки родной земли, здесь я непобедим". И так далее.