— Вера никогда не бывает глупой, Барб, — мягко ответила я.
Мы посмотрели друг на друга с неожиданным пониманием: две пожилые женщины в осеннюю пору жизни, знающие, что тот, кто верит, никогда не сможет ничего объяснить тому, кто не верит. Даже если бы золотое сияние полилось с неба на тех, кто насмехается над верой, они бы отмахнулись и не заметили, высокомерные, глухие, потерянные.
— В общем, — Барб откашлялась, — я знаю, что Род сейчас в порядке. — Она наклонилась, погладила цветы, лежащие поверх венков. — Род понимает. Мой духовник говорит, что умершие должны простить всех, кто причинил им боль. — Ее глаза заблестели. — Многие люди должны простить меня, Гретхен. Но я не поэтому тебе написала. Весь мир считает, что папа убил маму, и я должна сказать правду, пока я жива. Только я знаю правду. О Гретхен, смогу ли я тебя убедить?
Я вдруг остро ощутила бесполезность этой поездки. И зачем только я приехала? Зачем проехала через всю страну в это печальное место? Барб ищет ответ, давно потерянный во времени. Я сжала рукоятку трости. Бог свидетель, я помогла бы ей, если бы могла. Но как она или кто-то еще сможет изменить тот факт, что Клайд Татум убил жену и застрелился сам?
Она встала, болезненными пальцами теребя толстое кашне, словно оно мешало ей дышать.
— Ты должна помнить, как это было ужасно, когда мы нашли маму. Я не верила, будто папа вообще мог причинить ей боль, но потом, как и все остальные, решила, что он виновен. Что еще я могла подумать? Отец любил маму и очень ревновал. Может быть, он слишком ее любил. Когда он услышал, что в наш дом по ночам приходил мужчина, он, конечно, решил, что у мамы роман. Это стало первым страшным ударом: папа поверил в мамину неверность. Я не могла спать от горя. Но второй удар оказался еще хуже: папина записка, которую мне отдал шеф Фрейзер.
Записка — мистер Деннис сказал нам, что написал Клайд, но я не помнила слова. Слишком много лет прошло.
— И тогда я поняла. — В глазах, устремленных на меня, застыла боль.
Я ничего не сказала. Какие слова могли помочь? Но почему записка до сих пор так ранила Барб?
— Поэтому вышла замуж за Бадди. Мне нужно было уехать из города. Я так боялась. Я хотела рассказать шефу Фрейзеру, но понимала, что он мне не поверит. — Голос звучал тускло и безнадежно. — Я ничего не могла доказать.
— Что доказать? — Меня охватило нетерпение. Что надо было доказать?
— Кто убил маму. И папу. — Она сняла с плеча сумочку из старой потертой кожи, открыла застежку, осторожно достала пластиковую папку и протянула ее мне.
Я взяла ее в руку. Обрывок бумаги, оторванный от коричневого бакалейного пакета, выглядел потрепанным. Я с трудом разобрала полустертую надпись: «Я не хотел навредить Фэй. Скажите Барби, что я люблю ее…»
И все. Два предложения, одно незаконченное, без подписи.
Я ощутила ледяные мурашки на спине. Шеф Фрейзер увидел эту записку, вытащил ее из-под отяжелевшего тела Клайда Татума.
— О боже, Барб… — У меня перехватило дыхание.
— Ты видишь, Гретхен, ты видишь! — Торжество воодушевило ее, и голос прозвучал громко и молодо.
Усилием воли я уняла дрожь в руках. Все вдруг стало ясно, словно сам Клайд Татум стоял позади нас, навсегда молодой, с горестным лицом, заросшим щетиной, в грязной, мятой форме, протянув мускулистые руки. «Фэй»… Клайд никогда бы не сделал ошибку в имени своей жены, Фей. И Барби? Я играла в их доме столько раз. Татумы называли дочь «солнышко», «малышка». Но они никогда не называли ее «Барби».
Я разгладила пальцем пластиковую обложку потертой записки.
— Но это он написал.
Она сцепила руки на груди.
— Он пытался сказать нам.
Клайд писал отрывистым почерком, потому что кто-то стоял с пистолетом у его виска. В последние, отчаянные мгновения, оказавшись в ловушке убийцы своей жены, Клайд пытался передать тем, кто найдет его тело, шефу Фрейзеру, шерифу Муру и окружному прокурору Дарвуду, что он писал под принуждением: украденный в его доме пистолет держали в нескольких дюймах от его головы. А шеф Фрейзер не заметил ошибку в имени Фей. Сколько людей пишут с ошибками и никогда не замечают, правильно слово написано или нет? Очень многие. Слишком многие.
Барб вздрогнула.
— Он умер, поверив, что убийца был маминым любовником. И это хуже всего. Этого я не могу ни забыть, ни простить. Потому что он был моим любовником.
Она посмотрела мне в глаза. Мне показалось, что я заглянула ей в душу, отягощенную цепями стыда.
— Да, к нам в дом приходил мужчина. Когда мама уходила на танцы. Он приходил ко мне, Гретхен. Я думала, что я такая сексуальная, что все это так возбуждает, что он такой красивый. Я подумать не могла, что может произойти. Сейчас это кажется таким глупым. Все спят с кем попало. — Она говорила жестко и горько. — Даже школьники. А мама умерла, и папа умер, потому что я спала с Донни Дарвудом. О Боже, какая бессмысленная смерть.
Читать дальше