Раймонд Чэндлер: Кровавый ветер

— Спокойной ночи! — прошептала она, послала мне воздушный поцелуйчик и исчезла в служебке.

Я поднялся по лестнице наверх, прошел к 317-му номеру. Вошел, закрыл и запер дверь, дернул — дверь без усилия распахнулась. Кто-то потрудился и удалил засов замка.

— Фу, какая грубая работа! — возмутился я, закрыл дверь и подтащил к ней умывальник. Так, на всякий случай. Вытащил свою любимую игрушку, проверил ее, спрятал в карман. Стоя у окна, разделся до пояса, накинул пижаму, выключил свет и снова оделся. Подошел к открытому окну, выглянул.

Ночь, конечно, выдалась темная, но не настолько, чтобы не разглядеть широкой плоской прогулочной палубы под окном, ведущей к номеру 313-му. Скорее всего, крыша балкона нижнего этажа. Туда я немедленно и направился. Номер оказался пустым. Вообще, судя по набору ключей, висевших внизу у стола портье, никто, кроме меня, не воспользовался в ту ночь услугами этого прелестного заведения. Устроившись под дверью, я приготовился терпеливо ждать.

Ждать пришлось около получаса. Какие-то часы в отдалении пробили два. Прошло еще минут десять, и я что-то услышал. Это «что-то» кралось по коридору, сигнализируя о своем приближении еле уловимыми вибрациями стенных панелей. Потом я почувствовал еще что-то. Новое движение, неизвестно откуда, но не из коридора.

Я отпрянул в глубь комнаты и ощутил прикосновение руки к щеке.

Не пойму, почему я не выстрелил. Возможно, из-за мягкости прикосновения. Возможно, меня предупредил звук ее дыхания.

— Мистер Уоррен, — шепнула она.

— Здесь и готов.

— Я думала, что вы в своей комнате. Прошу вас, отойдите в угол. В угол, ради бога.

— Спасибо, мне и здесь неплохо.

— Ради меня. Отойдите в угол. — Голос испуганный не на шутку.

— Что ж… Чего не сделаешь ради дамы, Офелия. — Я отступил.

— И не шевелитесь.

Женщина открыла дверь, в комнату проникла слабая световая дорожка от газового коридорного светильника. Она остановилась в дверном проеме, закрыв его собою.

— Какого дьявола вы здесь бродите? — тихо, но резко прозвучал вопрос.

Кто-то пробормотал что-то в ответ.

— Да? — едко спросила она. — Кретины, а вы знаете, что отель оцеплен? Он оставил внизу полдюжины своих братков.

Это их проняло. Снова еле слышное бормотание, затем поспешный отход. Она закрыла дверь. Ни звука, ни движения.

Я шагнул к ней:

— Розалинда, я и мои братишки, вся моя семья в долгу перед вами. Мы вам, извините, не очень доверяли, но…

— Оставьте благодарность при себе, — сухо ответила она. — И идите баиньки.

— Прежде всего, премия, — сказал я, схватил ее и крепко поцеловал. Каким-то образом умудрился в губы.

Она не отбивалась. Замерла, выждала, а после поцелуя я услышал ее тяжелое дыхание.

— Хороший мальчик, — похвалила она наконец. — Может, плюнешь на свои хитрые замыслы и отвалишь отсюда — сейчас же?

— Сударыня! — прошептал я. — Покинуть вас в этот час…

Я услышал, что она отвернулась.

— Как хотите. Лезьте в свое окно и продолжайте развлекаться.

Она открыла дверь и вышла. А я направился к окну.

Проснулся я около четырех. Оторвался от стены — спал я сидя, прислонившись к ней, — и прислушался. Это наконец он. Тот, кого я ждал. Я уставился в направлении двери. Немного подождал. Вот заскрипели ролики ножек умывальника. Дверь отошла, в щель упал лучик света. Я приподнялся на колени, ожидая развития событий. Щель расширилась уже до шести дюймов. Ролики замолкли. Я встал.

— Хлоп!

Пуля, посланная из пистолета с глушителем, врезалась в стену за моей спиной. Я развернулся к окну, выстрелил и рухнул на пол. Отзвенело эхо, и в комнате повисла тишина. Дверь с умывальником помалкивали. Они свое дело сделали. В то время как я, баран бараном, глазел на оживший умывальник, гость приблизился со стороны окна. А сейчас он уже оказался в комнате. И замер, так же как и я. Мы оба дружно ждали. Какой-то звук донесся от противоположной стены, я нажал на курок.

Еще не раздался выстрел, как я понял, что допускаю очередную ошибку. Любой мог бы понять по звуку, что кто-то запустил в стену карандаш. Но — неодолимый инстинкт. Тут же что-то обожгло мне плечо, я метнулся под кровать и затаился. Кто-то, кажется, стоял возле изножья кровати. Я лежал и вслушивался.

Должно быть, есть во мне доля индейской крови. В сравнении со мною камень намогильный покажется суетливой сучкой. Дышать, конечно, приходилось, но я и этим не злоупотреблял.

Он шевельнулся первым. Возможно, подумал, что я уже готов. Шевельнулся в трех футах от меня.