Джозефина Тэй: Мистификация

— Понятно.

— Мы знаем, что у него трещина в черепе, но мы никак не можем определить, какие у него повреждения внутренних органов.

— Понятно.

— Вам надо поесть. Нельзя же жить на одном кофе!

— Да она и кофе не пила, — сказала неряшливая официантка, ставя чашку перед доктором. — Сидит и смотрит на чашку, больше ничего.

Беатрису охватило усталое раздражение — чего эта неряха лезет в ее дела!

— Давайте сходим в ресторан и пообедаем.

— Нет-нет, спасибо.

— До «Ангела» всего десять минут ходу, и там вы как следует отдохнете и…

— Нет-нет. Так далеко я не пойду. Я лучше выпью этот кофе. Он еще не остыл.

Доктор Спенс выпил свою чашку и расплатился с официанткой. Он посмотрел на Беатрису в нерешительности — ему не хотелось бросать ее в таком состоянии.

— Мне надо ехать обратно в Клер. Поверьте, я не оставил бы его, если бы не был уверен, что он в хороших руках. Здесь больше возможностей помочь ему, чем у меня.

— Вы и так сделали для нас очень много, — сказала Беатриса. — Я этого никогда не забуду.

Начав пить кофе, она уже не останавливалась, пока не выпила всю чашку. И не обратила внимания на звук отворяемой двери. Из больницы так скоро за ней не пришлют, а больше ее ничто не интересовало. И она очень удивилась, когда к ней за стол сел Джордж Пек.

— Спенс сказал мне, что вы здесь.

— Джордж! — воскликнула Беатриса. — Что вы делаете в Вестовере в такую рань?

— Я приехал сообщить вам утешительную весть: Саймон умер.

— Утешительную?

— Да.

Он вынул из кармана конверт, а из него какой-то продолговатый предмет и положил его на стол перед Беатрисой. Это была сильно заржавевшая, но узнаваемая авторучка. Можно было разглядеть золотую спиральку на черном фоне.

Беатриса долго молча глядела на ручку, не беря ее в руки, потом подняла глаза на викария.

— Значит, они нашли…

— Да. Вы хотите, чтобы я вам про это рассказал здесь? Или пойдем в больницу?

— Какая разница, где сидеть. И тут, и там я просто жду и жду.

— Кофе? — спросила викария неряшливая официантка, появляясь возле столика.

— Спасибо, не надо.

— Ладно.

— А что же… что от него осталось? Что они там нашли?

— Кости, моя дорогая. Скелет. Под трехфунтовым слоем опавших листьев. И обрывки одежды.

— И ручку?

— Ручка лежала отдельно.

— То есть… ее… ее бросили вниз потом?

— Не обязательно… но вполне вероятно.

— Понятно.

— Не знаю, утешит ли это вас — по-моему, должно утешить, — но судебный врач считает, что мальчик уже был мертв, во всяком случае, без сознания, когда его…

— Сбросили в карьер, — закончила Беатриса.

— Да. У него был проломлен череп.

— Ясно. Да, меня это утешает. Он, наверно, ничего не успел понять. Прожил такой хороший день… и все.

— В одежде нашли кое-какие вещицы. По-видимому, то, что было у него в карманах. Это все осталось в полиции. Но ручку полковник Смолетт попросил показать вам, — викарий взял ручку и положил обратно в конверт, — опознаете вы ее или нет? А какие новости в больнице? Я видел, как уехал Спенс.

— Никаких. Он все еще не пришел в сознание.

— Я себя ужасно виню в происшедшем, — сказал викарий. — Если бы я вдумался в его доводы, ему не пришлось бы самому искать улики, лезть ночью в карьер.

— Джордж, надо узнать, кто он такой.

— Я так понимаю, что приют пытался это выяснить.

— Да, они наводили справки, как положено. Но, наверно, не очень старались. Надо начать все сначала.

— Исходя из предпосылки, что в нем течет кровь Эшби?

— Да. Такое сходство случайно возникнуть не может. Таких случайностей не бывает.

— Хорошо, дорогая, вы хотите, чтобы я поручил расследование частной фирме? Немедленно?

— Да. Немедленно. У нас, может быть, осталось совсем мало времени.

— Я поговорю с полковником Смолеттом. Он посоветует, к кому обратиться. Я уже с ним разговаривал о коронерском дознании. [14] Коронерское дознание — предварительное следствие, проводимое в случае внезапной или насильственной смерти специальным должностным лицом. Он надеется, что вас, может быть, не вызовут в суд. Нэнси просила передать, что, если хотите, она приедет в Вестовер, чтобы быть рядом с вами. Или вам никого не хочется видеть?

— Милая Нэнси. Скажите ей, что одной это переносить легче. И что я ей очень благодарна. Пусть она лучше побольше времени проводит с Элеонорой. Нелл, наверно, невыносимо возиться с лошадьми, когда все так ужасно.

— А мне кажется, что животные и их повседневные нужды отвлекают ее от грустных мыслей.