Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

— Все это просто немыслимо! — Седрик Лейзенби с надеждой оглядел коллег:

— Четвинд? Манроу? Блант?

К удивлению Лейзенби, ответил только адмирал:

— Не знаю, при чем тут адмиралтейство, это не совсем наше дело, но я дам тебе совет, Седрик. Если твоя жизнь тебе дорога, возьми свою трубку, прихвати побольше табаку и беги как можно дальше от района любой ядерной войны, которую ты собираешься начать.

Улетай в Антарктиду или куда-нибудь еще, куда не скоро доберется радиация. Профессор Экштейн нас предупредил, а он знает, о чем говорит.

На этом совещание прервалось. Канцлер Германии вместе с премьер-министром, сэром Джорджем Пэкхемом, Гордоном Четвиндом и доктором Райхардтом отправились на ленч на Даунинг-стрит.

Адмирал Бланд, полковник Манроу, полковник Пайкавей и Генри Хоршем остались, чтобы обсудить все в несколько более свободных выражениях, чем позволяли себе в присутствии важных персон.

Первые высказывания были довольно бессвязными.

— Слава богу, что они забрали с собой Джорджа Пэкхема, — произнес полковник Пайкавей. — Вечно он волнуется, дергается, удивляется, подозревает…

Иногда он действует мне на нервы.

— Адмирал, вам следовало бы поехать с ними, — заметил полковник Манроу. — Вряд ли Гордон Четвинд или Джордж Пэкхем смогут отговорить нашего Седрика от поездки к русским, китайцам, эфиопам, аргентинцам или к кому еще черт его занесет.

— Мне нужно кое-что прощупать, — сердито заявил адмирал. — Съезжу-ка я в деревню навестить старого друга. — С некоторым любопытством он посмотрел на полковника Пайкавея:

— Эта история с Гитлером действительно была для вас неожиданностью?

Пайкавей покачал головой:

— Не совсем. Нам были известны слухи о появлении в Южной Америки Адольфа и о том, что там уже много лет развевается флаг со свастикой. Шансы на то, что это правда, — пятьдесят на пятьдесят. Кем бы ни был этот парень — сумасшедшим, самозванцем или настоящим, — он довольно скоро отдал концы. Об этом тоже ходят слухи, болтают разное: он не был таким уж подарком для своих сторонников.

— Вопрос о том, чье тело нашли в бункере, по-прежнему горячо обсуждается, — заметил Блант. — Никакой идентификации проведено не было, об этом позаботились русские.

Он встал, кивнул остальным и направился к двери.

— Наверное, доктор Райхардт знает правду, — задумчиво проговорил Манроу, — хоть и выражался уклончиво.

— А канцлер?

— Разумный мужчина, — проворчал адмирал, обернувшись. — Он вел свою страну, куда считал нужным, и тут вдруг эта молодежь затеяла свои шалости с цивилизованным миром — жаль! — Он кинул проницательный взгляд на полковника Манроу:

— Как насчет золотоволосого чуда, сына Гитлера? Вы все о нем знаете?

— Не стоит беспокоиться, — неожиданно ответил полковник Пайкавей.

Адмирал отпустил дверную ручку и вернулся на свое место.

— Все это выдумки. У Гитлера никогда не было сына, — продолжал полковник Пайкавей.

— Но вы же не можете быть в этом уверены!

— Мы уверены. Франц-Иосиф, Юный Зигфрид, идолизированный вождь, — это мошенничество высшей пробы, самый обыкновенный самозванец. Он — сын аргентинского плотника и красивой блондинки немки, она пела в опере вторые партии, от нее-то он и унаследовал свою внешность и звенящий голос. Его выбрали среди множества других и тщательно готовили к роли, которую ему предстоит сыграть. В ранней юности он был профессиональным актером. На ноге у него выжгли клеймо в форме свастики, состряпанная о нем легенда полна романтических подробностей. С ним обращались как с будущим далай-ламой.

— И у вас есть доказательства?

— Исчерпывающие, — усмехнулся полковник Пайкавей. — Их добыл один из моих лучших агентов.

Письменные показания, фотографии, подписанные заявления, включая одно от его матери, медицинское свидетельство о «возрасте» клейма, копия достоверного свидетельства о рождении Карла Агилероса и скрепленные подписями свидетелей показания о его полной идентичности с так называемым Францем-Иосифом. В общем, все, что нужно. Мой агент чудом ускользнул со всеми этими документами. За ним была организована погоня, и его схватили бы, но помог счастливый случай во Франкфурте.

— А где сейчас эти документы?

— Хранятся в надежном месте и ждут подходящего момента для громкого разоблачения этого первоклассного самозванца…

— Правительство об этом знает? А премьер-министр?