Рекс Стаут: Острие копья

Я улыбнулся.

— Нет, спасибо. Как я вас предупредил по телефону, мисс Барстоу, на сей раз это деловой визит. Мой прошлый визит был светским, помните? Так вот, сегодня будем говорить о деле.

Я вынул из кармана десятидолларовую бумажку и протянул ей.

— Ниро Вульф сформулировал свой вопрос к вам следующим образом: что побудило вас испортить юбилейную банкноту США?

Она с удивлением разглядывала банкноту, затем улыбнулась. Легкая тень на мгновение омрачила ее лицо. Она, видимо, вспомнила об отце.

— Каким образом… где вы это взяли?

— О, у одного спекулянта. Откуда и почему здесь эти подписи? Это вы здесь расписались?

Она кивнула.

— Мы все поставили свои подписи. Я, кажется, вам уже говорила. Однажды, прошлым летом, Ларри и Мануэль Кимболл сыграли на пари партию в теннис. Я была судьей на линии, а отец — рефери матча. Ларри проиграл пари и вручил мистеру Кимболлу проигранные десять долларов. Тот захотел оставить банкноту на память с нашими автографами. Мы сидели тогда на боковой террасе…

— Мистер Кимболл взял эту банкноту себе?

— Конечно, ведь он ее выиграл.

— Это именно те десять долларов, вы уверены?

— Да, вот наши автографы. Мистер Гудвин, возможно, это праздное любопытство, но как эта банкнота оказалась у вас?

Я взял банкноту и бережно вложил в конверт — не в тот, в котором хранил ее Карло Маффеи, а в конверт из прочной бумаги с металлической скрепкой, удобный для хранения документов, — эти подписи надо было беречь, чтобы не стерлись, — и положил в карман.

— Сожалею, мисс Барстоу, но поскольку ваше любопытство, как вы сказали, праздное, я думаю, вам придется подождать. Недолго, я надеюсь. Вы прекрасно выглядите. Когда вы вошли, мне захотелось ущипнуть вас за щечку.

— Что! — в изумлении воскликнула она и рассмеялась. — Хорошенький комплимент, мистер Гудвин.

— Я тоже так считаю. Если бы вы знали, как редко я отпускаю такие комплименты. Всего доброго, мисс Барстоу.

Когда мы прощались, она все еще смеялась.

По-прежнему моросил дождь. Я продолжил свой путь на юг. Обдумывая все, я пришел к заключению, что эта десятидолларовая бумажка, пожалуй, подвела черту. Три других вещественных доказательства тоже были уликами, но принадлежность банкноты Мануэлю Кимболлу была бесспорна. Тогда, как она могла попасть к Карло Маффеи? Видимо, размышлял я, Мануэль хранил ее в бумажнике, как сувенир. Но рассчитываясь с Маффеи за клюшку, он выбрал для этого местечко потемнее, чтобы их никто не видел, и второпях, вместе с другими деньгами, отдал и эту десятку. Потом он, наверное, хватился и попросил Маффеи вернуть ее, но тот мог сказать, что не видел такой банкноты или уже истратил ее. Этот факт мог уже насторожить Маффеи, поэтому он придал такое значение известию о смерти П. О. Барстоу. Ведь его подпись тоже стояла на банкноте. Да, дорого Кимболлу-младшему обошлась эта партия в теннис.

Проезжая через Уайт-Плейнс, я снизил скорость и решил заодно нанести визит окружному прокурору и кое-что ему разъяснить. Это будет разумнее, чем возвращаться под дождем в Нью-Йорк, а потом снова ехать сюда. Я позвонил из телефонной будки Вульфу, рассказал ему о результатах визита к Саре Барстоу и попросил дальнейших указаний, поскольку я уже здесь. Но он велел мне немедленно возвращаться домой. Я сказал, что нахожусь прямо под окнами кабинета Андерсона и могу сразу приступить к выполнению заданий, на что он ответил:

— Возвращайся домой. Задания ждут тебя здесь.

Я снова выехал на Нью-Йоркское шоссе.

Когда я приехал на Тридцать пятую улицу, шел уже двенадцатый час. Я не смог, как обычно, оставить машину у крыльца, ибо место было занято незнакомым черным лимузином. Выключив мотор, я с минуту сидел в машине, разглядывая лимузин и его служебные знаки. Мои губы, наконец, расплылись в довольной улыбке. Я вышел и справился ради шутки у шофера:

— Мистер Андерсон в доме?

Он долго смотрел на меня, решая сказать или не сказать, и наконец утвердительно кивнул. Я быстро взбежал по ступеням крыльца.

Действительно, в кабинете шефа сидел Андерсон. Я, сделав вид, что не заметил его, подошел к Вульфу и отдал ему конверт с банкнотой.

— Все проверено, — сказал я. — Дату теннисной партии я написал на конверте.

Вульф кивнул и велел положить конверт в сейф. Я открыл сейф, какое-то время неторопливо искал, где лежат остальные документы по делу Маффеи, и присоединил к ним конверт.

После этого, я повернулся и с искренним удивлением воскликнул: