Роберт Голдсборо - Смерть в редакции

— Когда я в десять тридцать вышел из дома, небо оказалось затянутым облаками, но в целом было достаточно тепло. Я зашагал на восток, избрав такой темп движения, который в книгах, посвященных сохранению здоровья, наверное, классифицирован как «пользительный». На Шестой авеню я повернул к северу, бросив краем глаза взгляд на шпиль, украшающий вершину Эмпайр-Стейт-билдинг. Надо не забыть спросить Вульфа, относится ли этот шест к его любимым архитектурным украшениям. Вообще-то я ничего не имею против него, но все же мне гораздо больше по душе сверкающий серебром шпиль небоскреба компании «Крайслер».

Неподалеку от Таймс-сквер я задержался, чтобы выпить стакан молока у стойки, где подавали ленч, и продолжил путь на север и восток, пока не дошел до Первой авеню и начала Пятидесятых улиц. Когда я свернул в квартал, занятый редакцией «Газетт», на моих часах было без семи минут двенадцать. Рядом с входом стояли две полицейские машины и три микроавтобуса мобильных телевизионных команд. Зеваки толпились на тротуаре и пялились на здание, словно ожидая, что из его окон сейчас начнут выпрыгивать люди.

«Цирковое представление в разгаре», — подумал я, проходя через вращающуюся стеклянную дверь в фойе здания. Фойе высотой в два этажа было сооружено в готическом стиле. На мраморной стене сияла неоновым светом эмблема «Газетт». Среди толпящихся в помещении людей я узрел двух копов с младенческим выражением лиц. Ни один из них мне не был знаком. Я подошел к стойке, где расписался в книге посетителей, охранник тем временем позвонил Лону. — Он вас ждет, — промычал страж сквозь сандвич с ветчиной и выдал мне обернутый в прозрачный пластик пропуск, который я тут же прикрепил к лацкану пиджака.

Я знал, где расположен кабинет Лона, так как был в нем не помню сколько раз. Я вошел в экспресс-лифт и открыл дверь офиса без одной минуты двенадцать.

— Ты что, не имеешь привычки стучать? — проворчал Лон, поднимая голову. Письменный стол, за которым он восседал, занимал большую часть помещения размером девять на двенадцать футов.

— Клоун в фойе сообщил, что ты меня ждешь, — ухмыльнулся я и плюхнулся в кресло. — Что, шум мало-помалу затихает?

— Первый раз за последние два часа я вижу перед собой меньше трех человек одновременно, — раздраженно сказал он. — У меня не было времени даже на то, чтобы спуститься в редакцию городских новостей. И теперь вот ты… — Он воздел руки и закатил глаза.

— Глядя на тебя, я понимаю, что дела постепенно идут на лад, — заметил я, забрасывая ногу на ногу.

Лон ослабил галстук и, поставив локти на стол, спросил:

— Арчи, что происходит? Я разделяю озабоченность Вульфа намерением Макларена захватить газету, но как это связано с самоубийством миссис Хаверхилл, я никак не возьму в толк.

— Он думает, что это вовсе не самоубийство.

— О, Арчи, перестань! — простонал Лон. — Ты же не хочешь сказать, что…

— Именно это я и хочу сказать тебе. Он говорит, что мы имеем дело с убийством.

— Но почему, черт побери, он так думает? На каком основании, — спросил Лон, потирая подбородок и тряся головой. Он с отвращением понюхал остывший кофе в стоявшей перед ним кружке и решил его не пить.

— Хотел бы я знать. Ниро Вульф не делится со мной ходом своих мыслей, а просто говорит, что это убийство. Я принимаю его слова на веру.

— У тебя нет иного выбора. Ты работаешь на него.

— Эй, послушай, — сказал я, наклоняясь вперед. — Разве Вульф хоть раз обманывал тебя?

— О'кей, все в порядке, — сказал он, поднимая руки. — Нет необходимости распространяться о ваших заслугах. Ведь ты пришел сюда осмотреть ее кабинет, верно?

Я кивнул, и мы отправились в конец коридора к двойной двери из черного дерева. На дверях не значилось ни номера, ни фамилии.

— Полиция закончила досмотр и решила кабинет не опечатывать. Что означает, — с ударением произнес он, — что они железно уверены в самоубийстве. Но мы все-таки будем здесь не одни.

С этими словами он повернул бронзовую ручку и распахнул дверь. Роскошно обставленное просторное помещение оказалось заполненным людьми. Съемочная телевизионная группа, состоявшая из юного блондина-репортера, звукооператора и осветителя, упаковывала свое хозяйство под равнодушным взглядом охранника.

— Все в порядке, Эдди, — сказал Лон стражу. — Этот джентльмен со мной. Мы закроем помещение сами, когда закончим.

— Слушаюсь, мистер Коэн, — сказал Эдди, отсалютовав по-военному, и выпроводил телевизионную команду в коридор. Чтобы не быть затоптанным, мне пришлось отступить в сторону.