Дик Фрэнсис - 1976, В мышеловке

Дональд медленно подошел и открыл.

- Чарльз? - несколько удивился он. - А я полагал, что ты в Австралии.

- Вчера прилетел.

- Заходи.

Мы прошли на кухню, где по крайней мере было тепло, и сели по разные стороны стола. Он выглядел изможденным стариком, тенью человека, который уходит из жизни.

- Как идут дела? - спросил я.

- Дела? - хмуро переспросил он.

- Торговля вином.

- Я с тех пор не был в конторе.

- Но если у тебя до сих пор не было проблем с наличными, они появятся.

- Мне все равно!

- Ты застрял, как иголка на пластинке. Проигрываешь один и тот же мотив… - Он смотрел на меня без всякого выражения. - Но теперь полиция знает, что это не ты организовал ограбление.

Он медленно кивнул.

- Полицейский… инспектор Уолл… приходил и сообщил мне…

- Ну, а дальше?

- Теперь это не имеет значения.

- Из-за Регины?

Он не ответил. Глаза его затуманились.

- Тебе нужно трезво оценить обстановку, Дональд. Она мертва. Уже пять недель и три дня, как она умерла. Ты хочешь ее увидеть сейчас?

Он страшно перепугался.

- Нет, Чарльз. Конечно нет!

- Тогда брось думать о ее мертвом теле!

- Чарльз! - Он вскочил, опрокинув стул, вне себя от ярости.

- Она в ящике холодильника, - сказал я. - А тебе нужно похоронить ее в холодной сырой земле. Разве не все равно?

- Убирайся! - Он повысил голос. - Я больше не хочу тебя слушать.

- То, из-за чего ты убиваешься, - терпеливо уговаривал его я, - это уже не Регина. Пойми, Дональд, то, что лежит в холодильнике, уже не Регина. Настоящая Регина - в твоем сердце, в твоей памяти. Единственная возможная жизнь, которую ты можешь ей дать, это помнить о ней. Ее бессмертие - в твоей жизни. И своим отказом от жизни ты убиваешь ее вторично.

Он резко повернулся и вышел. Я слышал, как он пересек холл, и догадался, что он направляется в гостиную. Через минуту я пошел за ним. Створки дверей были закрыты.

Я открыл двери и вошел. Он сидел на стуле на своем обычном месте.

- Убирайся… - вяло произнес он.

«Какой прок в том, - подумал я, - что человека сбрасывают с балкона, стреляют в него, швыряют о камни, а в итоге он не может спасти своего кузена».

- Я забираю картину с собой в Лондон, - громко и безапелляционно заявил я.

Он забеспокоился и вскочил на ноги.

- Нет!…

- Да. И немедленно!

- Ты не сделаешь… Ты отдал ее мне…

- Ее нужно вставить в раму. Иначе ее скрутит и перекорежит.

- Ты не заберешь ее.

- Ты тоже можешь поехать ко мне.

- Я не могу уехать отсюда!

- Почему?

- Не будь идиотом! - взорвался он. - Ты сам знаешь почему. Потому что…

- Регина будет там, где будешь ты. Стоит подумать о ней, как она будет с тобой.

Никакой реакции.

- Она была необыкновенная. Ужасно, что ее не стало. Но она заслуживает того, чтобы ты сделал для нее все, что возможно.

Опять ничего.

- Она не в этой комнате, а в твоих мыслях. И ты можешь взять ее с собой куда угодно.

Ничего.

Я подошел к камину и снял картину. Лицо Регины улыбалось, полное жизни.

«Но левую ноздрю следовало бы нарисовать несколько мягче…» - подумал я.

Дональд не пытался останавливать меня. Я тихо коснулся его руки.

- Давай выведем твою машину и поедем ко мне в Хитроу. Немедленно!

Дональд продолжал молчать.

- Вставай! - коротко приказал я. Он начал тихонько плакать.

Я глубоко вздохнул и взглянул на часы.

- Хватит! - сказал я через пару минут. - А бензин у тебя есть?

- Мы сможем заправиться… на шоссе… - ответил он, мучительно шмыгая носом.