Дик Фрэнсис - 2000, Осколки

Мэриголд осведомилась было, как поживает ее приз, но осеклась на полуслове, увидев накрытое одеялом тело на полу и толпу полицейских, ползающих вокруг него на четвереньках. Бомбошка, сообразив, что это зрелище отнюдь не для детских глаз, быстренько развернула своих отпрысков и увела их прочь, так что в магазине остались лишь Мэриголд и Виктор. Оба точно окаменели.

- Джерард, дорогой, - воскликнула Мэриголд, - что происходит? И где Уортингтон?

- Мэриголд, дорогая моя, - устало ответил я, - произошло несчастье. Пожалуйста, зайдите в гостиницу напротив и подождите меня там.

Она, казалось, не слышала и не могла отвести глаз от одеяла.

- Где Уортингтон? - Ее голос постепенно повышался. - Уортингтон где?! Господи!

Я обнял ее.

- Мэриголд, с ним все в порядке. Честное слово. Это не Уортингтон.

Она повисла у меня на плече и разрыдалась. Виктор обернулся ко мне и спросил почти шепотом:

- Это уже не игра, да?

Ответ был очевиден. Через минуту молодой констебль уже вел их в «Дракон Вичвуда».

Когда они удалились, Лоусон-Янг нарушил молчание:

- Ну, так и кто же этот Номер Четвертый?

- Кто-кто? - переспросил Шепед. - О чем вы говорите?

- На Джерарда напали четверо людей в черных масках, - пояснил профессор. - Прямо здесь, на улице перед магазином. Трое из них были Роза Пэйн, ее отец Эдди Пэйн и Норман Оспри. Сегодня утром Джерард сообщил мне, что вычислил четвертого. Итак, - спросил он, обернувшись ко мне, - кто же это был и где наши данные?

- Я думаю, что у Номера Четвертого кассеты нет, - ответил я.

- Как?! - воскликнул профессор. Он поник и ссутулился. Он так рассчитывал на меня - и теперь решил, что я всего лишь завел его в очередной тупик.

Я тут же развеял его заблуждение:

- Четвертый из нападавших был всего лишь наемным помощником и вряд ли даже знал, что именно они хотят добыть.

Однако он знал, как причинить мне наибольший вред. Сломать мне запястья.

- Однако он умеет обращаться и с бейсбольной битой, и с усыпляющим газом.

- Но кто же это, бога ради?

Профессор с трудом сдерживал нетерпение. Полицейский офицер тоже. Однако произнести это вслух было не так-то просто. И все-таки…

- Гикори, кто был этот четвертый? - спросил я.

Гикори, который все еще стоял на коленях, прижимая к уху повязку, поднял голову.

- А почему вы спрашиваете у меня?

- Вы держали меня за руку…

- Это был не я!

- Боюсь, что именно вы, - возразил я. - Вы прижимали мою кисть к стене, чтобы вашим сообщникам было удобнее раздробить мне запястье бейсбольной битой.

- Вы с ума сошли! С чего бы мне нападать на вас? Ладно бы на кого другого!

Это был трудный вопрос, и ответить на него в двух словах было бы невозможно. Гикори не стал на него отвечать, но мы оба знали, чего именно он добивался.

- Вы пошли на это ради денег? - спросил я.

Я подозревал, что причины этого были куда более сложными. Я мог творить со стеклом почти все, что мне заблагорассудится, а его возможности были ограниченны… Зависть - очень сильное чувство, и вряд ли им пришлось долго уговаривать Гикори предать меня…

Однако он все еще не собирался сознаваться.

- Нет, вы точно сошли с ума! - сказал он, встал и повернулся ко мне спиной, словно собираясь уйти.

- Шнурки, - сказал я. - Зеленые с белым.

Гикори застыл на месте и медленно развернулся.

- Вы были здесь в кроссовках с этими шнурками в тот день, когда погиб Мартин Стакли. Вы были в них и на следующий день, когда похитили кассеты из дома Мартина и огрели меня по голове оранжевым баллончиком. Дэниэл, старший сын Мартина, запомнил эти шнурки и рассказал о них полиции.

Гикори шагнул в мою сторону. Очевидно, ухо по-прежнему причиняло ему немалые страдания. Его маска раскололась.

- Больно умный, падла! - с ненавистью сказал он. - Жалко, мы тебе тогда не сломали руку!

Старший полицейский офицер отклеился от перегородки, у которой он стоял, и подвинулся поближе.

Но Гикори только смотрел на меня исподлобья.

- Ты, твои приколы, твои снисходительные комментарии! Ненавижу тебя, ненавижу эту мастерскую! Я сам нехреновый стеклодув и заслуживаю признания! - выпалил он, надменно выпятив подбородок. - В один прекрасный день, - продолжал Гикори, - имя Джона Гикори станет известно повсюду, и люди будут покупать мое стекло, а дерьмовое стекло Логана повыкинут на помойку!

«Позорище какое! - думал я. - Ведь Гикори действительно не лишен кое-каких дарований, но он просто не даст им развиться так, как они того заслуживают. Гордыня и вера в мастерство, которым он не обладает, погубят то, что у него действительно есть».