Дик Фрэнсис - 2000, Осколки

Последние его слова потонули в ярко-розовых объятиях. Вынырнул Трабшоу с предупреждением насчет цены. Мэриголд цена не интересовала. Уортингтон принялся торговаться, а я пошел звонить ювелиру, который поставлял мне золото.

- Джерард, дорогуша, сегодня успеете? - спросила Мэриголд. Ей не терпелось. - Еще и четырех нет.

- Завтра и то будет сложновато, - возразил я. - Лучше на той неделе. А сегодня никак не выйдет, уж извините.

Однако про себя я подумал, что стоит управиться побыстрее, чтобы угодить Мэриголд.

Мэриголд снова надулась, но тут уж я ничего поделать не мог. Мне нужно было время, чтобы подумать, - иначе хорошей вещи не сделать. А я хотел, чтобы приз был хорошим: ради Бомбошки, ради Мэриголд, ради челтнемского ипподрома и ради самого Мартина.

- Я сделаю их завтра, - пообещал я. - И лошадь, и хрустальный шар. Работать я буду сам, только с одним ассистентом. В понедельник можно будет вводить золото, а во вторник я соединю их и прикреплю к основанию. К среде приз будет готов.

- Как, только к среде? - запротестовала Мэриголд. - Нельзя ли поскорее?

- Я хочу, чтобы все было как следует, - отрезал я.

К тому же я хотел дать побольше времени своим врагам.

Я настоял на том, чтобы во время изготовления лошади и хрустального шара в мастерской никого постороннего не было. Мэриголд возмутилась, но Кеннет Трабшоу сказал, что он меня понимает.

«Дорогой Трабби», крепкий, седовласый, бизнесмен до мозга костей, негромко и коротко поинтересовался:

- А гонорар?

- Мы с Уортингтоном обсудим цену с Мэриголд, а вы потом можете поторговаться, если захотите, - сказал я.

Он пожал мне руку и кривовато улыбнулся.

- Лестерский распорядитель, у чьей жены есть несколько ваших работ, является также и челтнемским распорядителем. Так вот, он сегодня утром сообщил комиссии, что пять лет назад мы могли бы приобрести этот приз буквально за гроши.

- Пять лет назад - да, могли бы, - согласился я.

- Он также сказал, - добавил Трабшоу, - что еще через пять лет работы Джерарда Логана будут стоить вдвое дороже, чем теперь.

Дядя Рон был бы рад. Ну… честно говоря, и я тоже. Однако меня больше волновало то, что со мной будет через пять дней.

Часам к пяти все собрались вместе и снова разошлись. Бомбошка с Мэриголд оставили ребят на мое попечение, а сами отправились по антикварным магазинам. Уортингтон и Кеннет Трабшоу, проникшиеся глубоким уважением друг к другу, отправились пройтись.

Виктор сидел в мастерской и, как завороженный, следил за тем, как Гикори набрал две порции раскаленного докрасна стекла, умело обвалял его в белом порошке, потом в цветном и вытянул его в вазочку с волнистыми краями, небольшую, на один цветок. Памела Джейн умело подсобила снять вазочку с понтии, и Гикори с притворной скромностью поставил ее в отжигательную печь так бережно, будто это был Святой Грааль.

Дэниэл, который был у меня в мастерской уже не впервые и успел наглядеться на здешние чудеса, бродил по магазину, разглядывая разноцветных зверушек. Он показал мне красного жирафа, которого якобы обещал ему подарить отец накануне своей гибели. Я подумал, что это маловероятно - Мартин почти не обращал внимания на своих отпрысков, - но жирафа Дэниэлу все же подарил, хотя его бабушка осталась бы этим чрезвычайно недовольна.

Однако дарить подарки Дэниэлу было полезно: это всегда окупалось сторицей. На этот раз он потянул меня на улицу. Судя по глазам парнишки, дело было нешуточное. И я вышел следом за ним, делая вид, что просто иду прогуляться.

- Ну, что такое? - спросил я.

- На этой улице есть обувной магазин, - сказал Дэниэл.

- Да, я знаю.

- Идемте, я вам чего-то покажу.

Дэниэл зашагал в сторону магазина, и я последовал за ним.

- Мы с Виктором ходили сюда с Айришем, когда искали «Макдональдс», - объяснил Дэниэл, - и зашли в обувной.

Обувной был на месте, на левой стороне улицы. Это был даже не магазин, а так, магазинчик, и продавалась там в основном походная обувь для туристов. Дэниэл остановился перед витриной, в которой не было ничего особенно впечатляющего.

- Думается мне, это стоит двух золотых монет, - сказал он.

- Ну, смотри. За две монеты это должно быть что-то очень важное.

- Видите кроссовки? Вон те, сзади, с полосатыми шнурками, бело-зелеными? Вот у того человека с газовым баллончиком были точно такие же.

Я недоверчиво уставился на кроссовки. Здоровые кроссовки, на толстой подошве, с треугольными белыми вставками из ткани и двумя рядами дырочек, зашнурованные толстыми шнурками, которые так запомнились Дэниэлу.